После краткого царствования Камоса Яхмос I, быть может, его сын, первый царь манефоновской XVIII династии, стал около 1580 г. до н. э. во главе фиванского дома и освободил Египет от его чужеземных поработителей. Секененра III уже заручился дружбой могущественных князей Эль-Каба, и с помощью богатых даров и щедрых знаков отличия Яхмос I сохранил за собой ценную поддержку этих князей как против гиксосов, так и против упорных местных царьков по верхнему течению реки, постоянно угрожавших ему с тыла. Яхмос, таким образом, воспользовался Эль-Кабом как заграждением против нападения египетских соперников на юге от этого города. До нас не дошло ни одного документа, относящегося к первому периоду войны с гиксосами, также не сохранилось ни одной царской летописи Яхмоса, но один из его союзников, Яхмос, сын Эбаны (имя его матери), чей отец Баба служил при Секененра III, к счастью, оставил отчет о собственной военной карьере на стенах своей гробницы в Эль-Кабе. Он так повествует о своей службе при Яхмосе в Фивах: «Я провел свою юность в городе Нехебте (Эль-Кабе). Мой отец был офицером царя Верхнего и Нижнего Египта Секененра, победоносного Баба, сын Ройенет было его имя. Затем молодым неженатым человеком я служил как офицер вместо него на судне „Приношение“ в дни царя Яхмоса, победоносного… Затем, когда я обзавелся домом, я был переведен на северный флот за мою храбрость». Следовательно, его взяли из Эль-Каба и отправили служить на север против гиксосов. Сначала, невзирая на то что он был морским офицером, он был назначен в пехоту и прикомандирован к царю. Его биография гласит далее: «Я следовал за царем пешком, когда он ездил в чужие края на своей колеснице. Они (то есть царь) осадили город Аварис; я выказал храбрость, будучи пехотинцем, перед его величеством; после того я был назначен на корабль „Сияющий в Мемфисе“. Они (царь) сражались на воде на аварском канале Паджедку. Затем я бился врукопашную; я вернулся с рукой (отсеченной как трофей). Об этом было сообщено царскому глашатаю. Они (царь) пожаловали мне золото храбрости (украшение). Снова происходило сражение на том месте; я вновь бился там врукопашную; я вернулся назад с рукой. Они (царь) вторично пожаловали мне золото храбрости». В это время осада Авариса была прервана вследствие восстания одного из местных царьков выше Эль-Каба, которое царь счел настолько серьезным, что лично отправился подавлять его на юг, взяв с собой Яхмоса, сына Эбаны. Последний так описывает в кратких словах это событие: «Они (царь) сражались в Египте, на юге от этого города (Эль-Каба); я увел живого пленника – мужчину, я сошел в воду, и вот он был приведен как добыча на дороге к этому городу, (хотя) я и переправился с ним через воду. Об этом было возвещено царскому глашатаю. Тогда Они пожаловали мне золото в двойном размере». Усмирив в достаточной мере своих южных противников, Яхмос, очевидно, возобновил осаду Авариса, ибо тут наш морской офицер внезапно сообщает о его взятии: «Они (царь) взяли Аварис; я захватил там мужчину и трех женщин, всего четыре головы. Его величество отдал мне их в рабство». Таким образом, город пал во время четвертого приступа, считая со времени прибытия Яхмоса, сына Эбаны. Но совершенно неизвестно, сколько приступов было сделано до того, как Яхмос, сын Эбаны, был переведен на север; осада, по-видимому, продолжалась много лет и была прервана восстанием в Верхнем Египте. Наш морской офицер не сообщает, кто были защитники Авариса, и лишнее говорить это ввиду того, что мы знаем из Манефона и народной сказки. Равным образом, несколько далее в своем рассказе он забывает сообщить, кто были его противники в следующей схватке; ясно, что то были не кто иные, как гиксосы, бежавшие в Азию после своего изгнания из Авариса. Описывая дальнейшие события, наш автобиограф говорит: «Они (царь) осаждали Шарухен три года, и его величество взял его. Я захватил там двух женщин и одну руку. Они пожаловали мне золото доблести, не считая того, что отдали мне пленных в рабство». Это первая столь продолжительная осада, известная в истории, и она является красноречивым свидетельством упорности сопротивления гиксосов и настойчивости, с какой царь Яхмос вытеснял их из крепости, находившейся в такой опасной близости от египетской границы. Шарухен находился, вероятно, в Южной Иудее, откуда гиксосы легко могли вновь вторгнуться в Дельту. Но Яхмос не удовольствовался тем, что изгнал их из Шарухена. Мы находим другого члена элькабской фамилии, по имени Яхмос-пен-Нехебт, сражающегося под начальством царя Яхмоса I в Джахи, то есть Финикии и Сирии; отсюда очевидно, что Яхмос преследовал гиксосов к северу от Шарухена и оттеснил их, по меньшей мере, на безопасное расстояние от границы Дельты. В 24-м году своего царствования царь еще употреблял при строительных работах волов, захваченных им у азиатов, так что этот или другой поход его в Азию должен был продолжаться приблизительно до этого времени. Вернувшись в Египет, на этот раз совершенно свободным от всякого страха перед его бывшими владыками, он посвятил внимание восстановлению египетских владений в Нубии.

В течение долгого периода разложения, последовавшего за эпохой Среднего царства, Нубия, естественно, воспользовалась случаем и отпала. Как далеко проник туда Яхмос, совершенно невозможно определить; очевидно одно, что он не встретил серьезного сопротивления при вторичном покорении территории между первыми и вторыми порогами. Но его власть еще не окрепла в самом Египте. Едва покинул он страну, отправившись в нубийский поход, как его исконные враги, к югу от Эль-Каба, вновь восстали против него. Они были совершенно разбиты в битве на Ниле, и наш старый друг Яхмос, сын Эбаны, был награжден за храбрость, проявленную им в этом деле, пятью рабами и пятью статами (приблизительно 3 1/2 акра) земли в Эль-Кабе. Все моряки, участвовавшие в битве, были награждены одинаково щедро. Но и после этого Яхмосу пришлось подавить еще восстание, прежде чем трон стал его бесспорным достоянием. Так, заканчивая повесть о своей службе при этом царе, Яхмос, сын Эбаны, говорит: «Тогда явился презренный враг, по имени Тетиан. Он собрал вокруг себя мятежных. Его величество убил его и его слуг. Тогда были мне даны три головы (раба) и пять статов земли в моем городе». Отсюда мы видим, каким образом царь Яхмос привязывал к себе своих сторонников. Он не ограничивался только золотом, рабами и землей, в некоторых случаях он жаловал местным князьям, потомкам крупных феодальных владетелей Среднего царства, высокие царские титулы, такие как «первый царский сын», которые, хотя и мало давали прерогатив или не давали их вовсе, все же удовлетворяли тщеславие древних и славных фамилий, вроде элькабской, оказавших ему большие услуги. Равным образом мы находим князей, которым были оставлены их старые титулы, но зато поместья таких магнатов были, по-видимому, у них отобраны и управлялись центральным правительством, ибо князья жили в Фивах и были там погребены. Мы находим там гробницы правителей Тиниса и Афродитополя, причем владелец первого города помогал царице Хатшепсут при перенесении ее обелиска.

Бронзовое оружие Яхмоса I с золотыми насечками и камнями

Лишь немногие представители поместной знати поддерживали Яхмоса и заслужили его милости, большая часть была настроена враждебно как против него, так и против гиксосов и погибла в борьбе. Их более счастливые товарищи стали простыми дворцовыми и административными чиновниками, и феодальные владетели, таким образом, почти перестали существовать. Земли, составлявшие их наследственную собственность, были конфискованы в пользу короны, во владении которой они остались навсегда. Было одно интересное исключение из конфискации. Элькабскому дому, которому была стольким обязана Фиванская династия, было позволено удержать свои земли, и спустя два поколения после изгнания гиксосов глава дома является владетелем не только Эль-Каба, но также Эсне и всей промежуточной территории. Кроме того, ему была дана административная власть, хотя и не наследственная, над землями начиная от Пир-Хатор, немного южнее Фив, и до Эль-Каба. Но и это исключение только еще сильнее подчеркивает полное исчезновение поместной знати, бывшей основой правительственной организации Среднего царства. Весь Египет представлял теперь личную собственность фараона, совсем так, как это было после разгрома мамлюков Мухаммедом Али в начале XIX столетия. Это тот порядок вещей, который в еврейских преданиях изображался как прямой результат мудрой политики Иосифа (Быт., 47: 19–20).