После регистрации Тихон Львович «ранжиром» построил представителей российской культуры, оглядел всех и погнал на таможенный досмотр, перед этим тщательно обшарив у нас сумки и карманы.

– Мне не надо, чтобы из-за вашей допущенной глупости сорвался запланированный культурный вояж в зарубежную страну, тем самым пустив по ветру государственные ассигнации, выделенные на нашу поездку, в то время когда на Украине такие события, – непонятно, чего он этим хотел выразить.

На пограничном рубеже таможенного досмотра Копейкину камарилью разули, расстегнули, просветили, заглянули и пропустили. Заминка случилась лишь с генеральским ремнём. В пряжке слишком много оказалось металла. Но всё обошлось.

– Вы что, не могли штаны подвязать нейтральным шнурком, а не железякой в килограмм весом? – шипел Львович, пока генерал заталкивал ремень в брючные ушки.

И без того напуганный препровождением в отдельный кабинет, тот путался, не попадая ремнём в пазы, а тут ещё и главный со своими упрёками.

– А почему в Шереметьеве ничего не сказали про ремень? – отбивался генерал, защёлкивая злополучную пряжку.

– Потому и взрывается в Шереметьево, что не проверяют такие вот гранаты. Короче, на обратном пути избавляетесь от металла и проходите досмотр как нормальный пассажир, – решительно заявил главный, тоже изрядно переживший ЧП.

В Нарите приземлились в 13.55 местного. Поясная разница во времени Владивостока с Японией составляет один час.

– Смотрите мне, не омокрохвостесь, как уже было. А вы, Николай Николаевич, снимите свою «гранату» при досмотре и без стеснения суйте её под нос таможеннику, – наставлял мудрый Львович генерала.

Тот так и сделал. Проблем не случилось. Лишь Николаю Николаевичу пришлось двумя руками поддерживать спадающие брюки. Благо что сумка на ремне.

– Вы как позволяете себе разговаривать с уважаемым товарищем генералом? – вновь высунулся двухполовинчатый с протестом в сторону руководителя.

– Здесь, уважаемый Моисей Ильич, нет ни генералов, ни президентов, здесь есть я – главный группы, отвечающий перед своей Родиной за сохранность каждого из вас, чтобы не попали в ненужную переделку, – отбрил протестанта представитель Родины, как отрезал.

На японской земле досмотр прошёл необычно быстро, по причине отсутствия багажа. Собрав представителей Великой державы в кучку, главный погнал подведомственный ему коллектив к выходу.

У терминала российских представителей ждала машина.

Львович о чём-то полопотал со встречающим японцем, тот кивал головой, кланялся и беспрерывно улыбался.

– Коросо, коросо, – повторял он и снова мотал головой.

Делегатов пригласили в салон, и машина тронулась.

– До места будем ехать часа полтора. Это по хорошей дороге. А если пробки, то часа два, – «обрадовал» главный.

Надо признаться, едва «российская делегация» ступила на хлипкую, ненадёжную японскую твердь, как всех её членов затрясло мелкой дрожью, подобно лысой китайской собачонке, чьё трясение суть её нормальное состояние.

Недавно Японию вновь основательно потрясло. И ещё не забыто губительное цунами. Отчего каждого прибывшего начало сотрясать мелкой, а потом и крупной дрожью.

Казалось, вот-вот разверзнется земля, и все они вместе с машиной ахнут в тартарары. Или хуже того – их просто накроет громадной волной.

Трясение усилилось, когда кто-то из группы вспомнил, что именно в период их нахождения в Японии ясновидящий Глоба предсказал извержения Фудзиямы. А это, считай, вторая Помпея. Токио раскинулся аккурат у подножия этого самого подозрительно-неустойчивого сожителя с дымящейся «крышей».

Посланцы не сомневались в правдивости предсказания экстрасенса после того, как им было предсказано, что после августа наступит осень, именно так всё и произошло.

Слава Богу, цунами с трясением в дороге не случились. Дорога оказалась относительно свободной, и уже через час российских представителей вели к высоченному зданию, верхние этажи которого скрывались в гуще серых облаков.

Прибывших накормили, напоили и развели по клеткам, то есть по отсекам, короче, кабинетам.

Работа закипела. Трудились «без пересадки» до глубокого вечера. Японцы ценят рабочее время.

Поздний ужин. Сон. Утро. Рабочий день начался ровно в 9 часов, с перерывами на обед и занятием до позднего вечера.

Ночь. Утро третьего дня. Заключительная работа. Отбытие в аэропорт Нарита.

Самолёт во Владивосток отправлялся ближе к вечеру. Время позволяло устроить небольшую экскурсию вдоль прилегающих улиц, это и предложили члены делегации.

– Никаких экскурсий, – как отрезал Тихон Львович.

– Это почему никаких экскурсий?! Время нам позволяет. Почему бы не познакомиться с городом? – возмутился, как всегда, несогласный в своём двухполовинчатом представительстве Моисей Лукич Борщ.

– Тебя не спросили, – пробурчал руководитель в обычной манере.

– Почему вы мне хамите, позвольте вас спросить? – не унимался несогласный.

– Действительно, – вступился за коллегу Владимир Ильич. – Мне, как историку, будет не лишним в целях познания ознакомиться с жизнью заморской страны.

Главный не отреагировал, у него это был не первый инцидент с «умниками», потому и к требованиям отнёсся… вернее – никак не отнёсся.

– Я буду жаловаться, – продолжал отстаивать своё достоинство господин Борщ.

– Жалуйтесь, – безразлично произнёс Копейкин, высматривая японского сопровождающего с машиной.

– Тихон Львович, можно мы посетим Норитеньские достопримечательности, коль не удалось это сделать в Токио? – более спокойно испросил разрешения Владимир Ильич – историк из Москвы. – У нас достаточно для этого времени до отлёта.

– Никаких посещений! – заерепенился главный. – Не хватало мне ещё вас растерять. И попасть в международный скандал, в свете хохляцко-фрицевских разборок, – непонятно выкрикнул главный. – Сидите и никуда не рыпайтесь.

– Как это не рыпайтесь?! – не унимался тот, что из двух частей. – Мы что, к вам нанимались?

Однако на свою тираду обиженный так и не получил ответа.

Генерал в отставке молча держал нейтралитет.

– До нашего отлёта два с половиной часа, – оповестил главный, словно об этом никто из группы не догадывался. – Молча, без препирательств, спокойно, не теряя достоинства, идём к перекусочному прилавку, я беру для всех еду, доступную нашей смете расходов, оплачиваю. Пообедав, отправляемся на регистрацию.

Собрав воедино подвластную ему «умную» камарилью, Тихон Львович направил её в сторону стойки с навешенной картинкой чашки с бутербродом.

Регистрация и процедура таможенного досмотра прошла без сучка и задоринки.

Генерал пронёс свой ремень в руке, другой поддерживал штаны.