Многие из пьес того времени до нас не дошли, но поскольку тогда было не принято показывать одну и ту же пьесу по многу раз, количество произведений, написанных в ту эпоху, было поистине огромным. В течение двух февральских недель актеры из труппы лорда-адмирала сыграли десять различных пьес. Таким образом, актер был человеком очень занятым и у него не было времени на репетиции, поэтому в случае необходимости он легко мог сымпровизировать. Итальянские актеры в совершенстве владели искусством импровизации, и если им предоставляли сюжет или историю, они могли по ходу выступления придумать целую пьесу.

Публика с ее неискушенным вкусом обожала громкие слова и длинные речи. Герои должны были быть героями, злодеи — злодеями, а ужас — реальным. Трагедия не могла быть беззвучной и молчаливой, а комедия благовоспитанной. Авторы пьес прекрасно понимали желания толпы и с лихвой удовлетворяли ее запросы: пьесы изобиловали длинными речами, краснобайством, ссылками на античных и мифологических героев.

* * *

Судя по большому числу печатавшихся книг и памфлетов, листовок и баллад, чтение было одним из любимых способов времяпрепровождения елизаветинцев. Этому способствовали полвека книгопечатания, а также расширение возможностей для получения образования. Англичане жадно поглощали книги, и Томас Кориат однажды хмуро заметил, что скоро книг будет больше, чем читателей.

Лондонцы покупали книги в лавках, теснившихся возле собора Святого Павла. Сельских жителей балладами, листовками, памфлетами, сборниками смешных историй и загадок снабжали бродячие торговцы. Привычный для нас образ мира в виде земного шара был для елизаветинцев внове, а известная нам география — пространством для открытий. Книги о путешествиях были настолько популярны, что, казалось, интерес к ним никогда не угаснет — это и подвигло Харрисона написать свою книгу. Предполагалось, что она будет частью более обширной работы, начатой Реджинальдом Вулфом, печатником королевы: он планировал создать «универсальную космографию всего мира вместе с историями обо всех известных народах». Для написания исторической части Вулф привлек Рафаила Холиншеда и других, но после двадцати пяти лет работы умер. Его покровители, побоявшиеся продолжать столь значительный труд, решили ограничиться частью Холиншеда и описанием Англии.

Частично интерес к книгам о странствиях объяснялся тем фактом, что географические исследования и путешествия, по мнению толпы, неизменно приводили к богатству. Те, кому не приходилось ездить дальше ярмарки в соседней деревне, пристрастились к путешествиям и поиску сокровищ через книги. Сэр Уолтер Рейли написал небольшую работу с длинным названием — «Открытие обширной, богатой и прекрасной империи Гвианы, с описанием великого золотого города Маноа (который испанцы называют El Dorado) и провинции Эмерия, Арромайя, Амапайя и других стран с примыкающими реками». Она трижды переиздавалась в год своего выхода (1596). Кто мог устоять перед словами «обширная, богатая и прекрасная империя», или «великий золотой город», или странными поэтичными названиями «Эмерия, Арромайя, Амапайя»? Уж точно не подданные Елизаветы, хотя многие из них и не доверяли автору книги. Они слышали, что он был заносчивым и высокомерным, выглядел как чужеземец и даже — из-за смуглого лица и темных глаз — как испанец!

Генри Робартс относился к совершенно другому типу автора-моряка. Он выпускал памфлет за памфлетом, прославляя английское искусство мореплавания и подвиги пиратов. Робартс, твердо веривший в патриотическую пропаганду, умудрился даже приписать выходки пиратов Божьему предопределению. Эта идея была очень популярна в то время. Но мысль о том, что материальное благополучие вне зависимости от того, каким путем оно было достигнуто, является доказательством Божьей милости, вовсе не была изобретением жителей той эпохи и не исчезла после ее окончания.

Широко распространенная в то время баллада наглядно отражает народный пыл:

И в то же время что бы делали моряки без Ричарда Хаклюйта? Он был выдающейся личностью той эпохи, и его «Основные плавания английской нации» — по-прежнему одна из лучших книг, написанных на английском языке. Хаклюйт, как и Харрисон, был священником и миссионером. Он был убежден, что морское могущество Англии призвано с помощью торговли и колонизации «увеличить число владений королевы, обогатить ее казну и обратить язычников в христианскую веру». В XX веке Англия повернула вспять процесс, начало которому положили люди той эпохи. При этом не стоит забывать, что они были столь же уверены в правильности своих действий, как и их далекие потомки, возвращая все на свои места.

Елизаветинцы также очень интересовались тем, что в их время считалось наукой. При острой нехватке врачей каждый глава семьи был просто обязан обладать хотя бы минимумом медицинских знаний. Учитывая влияние звезд на жизнь человека, было просто неразумным не знать хоть что-то из астрономии и астрологии. А так как алхимия всегда была на грани открытия «философского камня», то следовало не отставать от жизни и быть в курсе последних новостей в этой сфере. Практически непонятный сейчас жаргон «Алхимика» был намного более прозрачным для людей той эпохи, чем для нас язык нашей постоянно развивающейся науки.

Справочники, которые мы считаем изобретением современности, были распространены уже в ту эпоху. Джон Маплет в 1567 году выпустил поистине энциклопедическое издание под очаровательным названием «Зеленый лес, или Естественная история». Он хотел упростить университетское обучение и сделать его доступным для обычных людей. Его «Зеленый лес» был одновременно справочником и пособием для самообучения на дому. Информация в нем была поделена на три раздела: животные, растения и минералы, — и по необходимости была краткой. Однако все факты, собранные из латинских трактатов, по которым обучались в университетах, были изложены на английском. Маплет популяризировал Аристотеля, Плиния, Теофраста, Диоскорида и Кардано и сделал их доступными для тех, кто не владел ни латинским, ни греческим, подобно тому, как Чепмен[102], правда, по другим причинам, «англизировал» Гомера. Большинство ученых трудов того времени писалось на латыни, и одним из достоинств придворного было умение переводить различные книги с латыни на английский язык. Елизавета сама в преклонные годы занималась тем, что в свободное время переводила Боэция.

Кроме этого, были распространены сборники, предоставляющие разнообразную информацию. Постоянно переиздавались «книги тайн» вроде той, что приписывалась Альберту Великому. В его книге содержались эзотерические сведения о травах, камнях, животных, а также полезная информация о семи планетах, «управляющих гороскопами детей». Предполагалось, что дети, родившиеся в один день, один час и один год, испытывают друг к другу сильное влечение — так называемую синархию, и именно синархией объяснялась близость Елизаветы и Роберта Дадли. Считалось, будто совпал не только день, но даже момент рождения королевы и Дадли. Возможно, что это неправда, но сам факт такого убеждения говорит о многом.