Я медленно поднимался к губам. В моей крови уже бушевало возбуждение. От сладкого аромата её кожи в голове замкнуло. Я дико хотел её прямо сейчас.

Я прижал Настю к себе теснее, давая понять, как сильно я возбудился. Мои губы нашли её губы и ничего. Абсолютно. Я как будто целовал ледяную статую.

Настя безвольно опустила руки и сомкнула губы, не отвечая мне. Я безнадежно целовал и посасывал её сладкие губёшки, ласкаясь языком.

Я отстранился, недоуменно глядя на Настю.

— Ты закончил? — спокойно спросила она. — Или будешь продолжать меня слюнявить?

Настя посмотрела на часы.

— Извини, мне пора. Опаздываю.

— Куда, Насть? Давай подброшу, а?

— Не твоё дело.

Настя выскользнула из моих объятий и пошла в сторону автобусной остановки.

— Нет! Только не на автобусе! — решительно заявил я. — Маршрутки постоянно набиты под завязку, а ты беременна! Тебя могут пихнуть или зажать, или…

— Отстань, Смоляков! — громко выкрикнула Настя, сложив руки под грудью. — У меня маленький срок! Я бы даже сказала, крошечный! И представь себе, мне не привыкать ездить на общественном транспорте. Я неплохо жила до появления тебя в моей жизни, Смоляков! Прекрасно проживу и после того, как ты исчезнешь из моей жизни. Навсегда.

— Настя, а Мирон? А как же мой сын? Не отбирай у меня сына!

— Ты сам его у себя отобрал. Сначала нагло присвоил, преследуя корыстные цели, а потом разрушил всё. Тоже сам!

— Не говори так. Я люблю Мирона. Я тебя люблю, понимаешь? Люблю тебя, Настя! Да, я затеял всё это ради получения наследства. Но едва увидев тебя вживую, я сразу понял, что не смогу предложить тебе сделку! Я сражён тобой наповал, Мышка! Прошу, дай мне шанс? Пожалуйста? — взмолился я. — Я смогу доказать свои чувства!

— Поздно. Я не поверю тебе, не поверю ни одному твоему заверению.

Настя вывернулась из моих объятий.

— Я хочу увидеться с сыном! — попросил я.

— А я хочу ограничить общение своего сына с лжецом вроде тебя. И не рекомендую обивать пороги квартиры моей мамы.

Вот и сказочке конец…

Я едва добралась до квартиры мамы. Я почти не видела, как и куда я шла. Слёзы застилали глаза.

Это было жестоко.

Я очень быстро взлетела на самую вершину счастья. Но головокружительный полёт закончился. Быстро и очень больно.

Я не могла поверить, что Даниил оказался таким мерзавцем! Расчётливым, подлым, циничным охотником до миллионов!

Истинная цель Смолякова — заполучить бабушкины миллионы. Ради такого куша можно и потерпеть доверчивую дурочку с пятилетним ребёнком и наградить эту же дурочку ещё одним малышом.

Но хуже всего было даже не моё разбитое сердце. Мне было не привыкать. По моей душе потоптались ещё один раз — только и всего.

Я не создана для отношений с мужчинами. Быть одинокой — моя судьба.

Нет, хуже всего даже не осознание того, что совсем скоро тебе стукнет тридцать, а ты всё такая же глупая и доверчивая, как много лет назад.

Хуже всего то, что мой сыночек искренне любит гнусного лжеца, обманщика и афериста. Мирон тянется к Даниилу всей душой. Сын с удовольствием проводит время вместе со своим отцом.

Я даже не представляю, как сильно огорчится мой Мироша.

Мне очень сильно не хотелось бы расстраивать сыночка, но позволить общаться с вралем вроде Смолякова, я тоже не могу.

Мирон — не глупый мальчик. Он сразу поймёт, что таких отношений, как раньше, уже нет, и непременно спросит, почему мы переехали жить к бабушке и где его папа.

А папа…. О его папе мне даже думать не хочется.

Как и о том, что от Смолякова у меня будет второй ребёнок.

Вернее, не так. Сам ребёночек, пусть даже такой крохотный, как сейчас, желанен для меня.

Но признавать Смолякова его отцом не хочется. Это не отец!

Смоляков — просто осеменитель, преследующий корыстные цели.

Чего ещё можно было ожидать от человека, который продал свою сперму?

Смоляков как будто знал, что я думаю о нём в эти самые мгновения. Он прислал мне сообщение.

Даниил: «Настя, ты не хочешь меня слушать. Но хотя бы прочитай. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! По-настоящему люблю! Что мне сделать для того, чтобы ты простила меня?»

Я недолго думала, набирая ответ:

Я: «Исчезнуть из моей жизни навсегда!»

Я немного подумала и отправила вслед этому сообщению ещё одно.

Я: «Если ты будешь досаждать мне звонками и сообщениями, я не пойду на сделку с тобой. Останешься без наследства!»

Телефон тут же выдал ответ.

Даниил: «Буду досаждать. Плевать на миллионы. Ответь, пожалуйста, на мой звонок? Это касается Мирона!»

Я скрипнула зубами. Смоляков очень настойчивый. Не понимаю, зачем он сейчас ломает комедию, показывая то, чего в нём нет ни капли!

Прежде чем ответить на звонок, я умылась и выпила немного воды, чтобы успокоиться.

— Настенька, давай поговорим? — с надеждой в голосе произнёс Даниил.

Настенька. Нежно и проникновенно.

С такой чувственной интонацией в голосе меня называл только он. За лёгким придыханием грезилось обещание порочного удовольствия и сладкого экстаза.

— Не пытайся меня охмурить. Говори по делу. О Мироне.

— Я прошу тебя не запрещать мне общаться с Мироном. Это ударит по нему. Ты знаешь это.

— Не пытайся давить на жалость и шантажировать меня! — вспылила я. — Я лучше знаю своего сына. Я вынашивала его девять месяцев, и живу с ним больше пяти лет. А ты… только недавно появился в нашей жизни! Возомнил себя чёрт знает кем! Нельзя играть с чужими жизнями!

Я поняла, что хладнокровной у меня быть не получается, и приказала себе успокоиться.

— Ты обещал отвезти Мирона в спортивную секцию. И забрать его в первый день. Я разрешаю. В моём присутствии, разумеется, — сказала я, немного охладив пыл.

Но мой голос беспомощно дрожал. Я ненавидела себя за эту слабость, но ничего не могла с ней поделать.

Если бы не беременность, можно было бы выпить лошадиную дозу успокоительного и смотреть на мир через призму равнодушия, навеянного медицинскими препаратами.

Но сейчас мне просто необходимо найти что-то другое, настраивающее меня на позитивный лад.

— Я заеду. Обязательно! — с жаром пообещал Даниил. — А…

— Бэ, Смоляков. Я сказала, что позволю видеться с сыном раз в неделю, два часа.