холодок, сигнализирующий об опасности. Именно Нина должна была стать помощницей Каца…

– Все хорошо, привыкаю к должности, – отвечаю как можно более спокойно, на конфронтацию стараюсь не идти.

– Нравится быть его личной… эм… как бы слово подобрать “правильное”, ну, скажем, помощницей?

Леденею, рука прирастает к мышке. Понимаю значение выражения “кровь в жилах стынет”.

 А секретарша Петровича, кажется, входит в раж, наседая:

– Больно ты важничать стала, Елецкая, а по факту… Жить в открытую с боссом в его особняке, неужели веришь, что ты не разовая? Надеешься, когда олигарх закончит здесь реорганизацию и свалит в свою Америку, не забудет прихватить свою провинциальную подстилку?! Ты хоть представляешь, что ждет тебя потом?!

Романова бьет наотмашь, словно зная куда и с каким давлением пулять свои ядовитые дротики.

Думала ли я, что будет со мной после отъезда Димитрия?

Да. Однозначно.

И не самые радужные картины открываются. Вопрос даже не в том, что меня захочет сжить со свету сам Петрович из-за того, что стукачом я априори не могу быть, а ситуация усложняется еще и вот из-за таких вот Нин.

Мне не так много лет. Но жизнь научила кое-чему – когда ты падаешь, некоторым это в кайф.

Вот и Романовой в радость моя растерянность.

“Соберись, Катя, каждая твоя эмоция – ее победа, не поддавайся”, – нашептывает внутренний голос.

Все же Димитрий великолепный учитель и кое-что я, кажется, начала перенимать у биг босса...

Сглатываю едкий ком.

Смотрю в лицо, отшлифованное филлерами. Красивая ведь баба. Эффектная. А злости и зависти нет края да берега.

Чем ядовитее слова, тем очевиднее для меня, насколько я на верном пути.

Изначально я была совершенно права, считая, что остальные референты восприняли меня в штыки.

Романова решила начать травлю, прямо сейчас методично пытаясь указать мне на мое место подстилки богатого мужика.

Вызов принят.

– Пусть вопрос моего будущего, Нина Витальевна, вас не беспокоит. Как бы у меня ни сложилось в дальнейшем, иметь в резюме пометку, что являлась личной помощницей одного из топовых бизнесменов мирового уровня, согласитесь, госпожа Романова, дорогого стоит.

Улыбаюсь нейтрально.

Никто не ожидал, что мышка может за себя постоять?!

Пора показывать, что я тоже когти имею.

Лицо собеседницы багровеет.

– Как он мог выбрать тебя?! Ни стиля, ни вкуса! Одни балахоны чего стоят! Одета, как на поминки, ей-богу. Неужели спишь с ним?! – давит в ожидании ответов.

Как же ее приложило, однако.

– Если очень интересно, Димитрий Иванович у себя. Можете записаться на аудиенцию и лично у него спросить, почему он предпочел меня...

Растягиваю губы. Щеки уже сводит.

Раз меня считают расчетливой стервой, я могу ею и побыть в чужих глазах.

Удар достигает цели и Романова бледнеет.

Мама всегда напутствовала:

Катенька, не осуждай, не порицай. Поставь себя на чужое место. Кто знает, как бы ты сама поступила, если бы у тебя складывалось так же…

Не права была мама. Не всегда обстоятельства заставляют человека стать тварью. 

Иногда – это просто характер. Порой просто выбор.

Ну или путь наименьшего сопротивления.

Да и права Нина во многом. Я сама не знаю, “почему” и “зачем” нужна Кацу.

Не найдясь с ответом, Романова, бросив в мою сторону ненавидящий взгляд, вылетает пробкой из кабинета.  

А я выдыхаю, сдуваюсь. Прячу лицо в ладошках.

Многие уверены, что я для босса не просто секретарь. Я живу в особняке магната. Слухи и до меня доходят. Девчонки из бухгалтерии предупредили.

Сотрудники уже и ставки ставят.

Есть два фронта. Кто-то говорит, что я сплю с боссом, но большинство уверено, что на такую простушку, как я, Димитрий не взглянет.

Романова знает больше. Она сама на это место метила и явно хотела познакомиться с боссом и в горизонтальной плоскости.

Теперь вот бесится, считая меня подстилкой.

Ну как бы, может, и недалеко ушла от правды.

Кто я для Димитрия?!

После того странного случая больше он меня не трогает.

И я не могу понять, мне от этого хорошо или плохо. Что-то во мне откликнулось на близость мужчины.

Я привыкла к нему, к его манере общения. Если его склонность отдавать приказы можно назвать общением.

Я научилась различать его поступь, его аромат манит и пьянит, его холодная энергетика, доминирующая во всем, завлекает.

Он с первого взгляда всколыхнул что-то во мне, заставил чувствовать то, что ни к кому я не испытывала.

Мои чувства к этому мужчине не влияют на мою исполнительность.

Кстати, об этом. Щелкаю мышкой и фокусируюсь, с головой ухожу в выполнение своих обязанностей.

Погружаюсь в вычитку очередного отчета и мысленно спотыкаюсь.

Взгляд цепляется за неточность формулировок.

Не хочу. Боже. Как же я не хочу впутываться в то, что надвигается на меня со скоростью разъяренного дикого стада. 

Проклятое воображение даже различает стук копыт и поднимаемый ворох пыли ощущается на языке. 

Я чувствую себя замершим на дороге маленьким котенком.

Симба застыл в ожидании неминуемой смерти и в моей интерпретации глупого котенка просто некому спасать.

Нервно улыбаюсь. О чем только думаю.

Отгоняю образы, всплывающие перед глазами.

Моргаю, желая ошибиться.

Последняя надежда гаснет, когда взгляд вновь проскальзывает по напрягшим меня пунктам.

Леденею, чувствуя, как капля пота катится по спине, приложив бетонной плитой неизбежности.

Не показалось.

Я фиксирую нестыковку в цифрах…

Глава 32

Откидываюсь на спинку стула со специальной удобной ортопедической подушкой для спины, а кажется, что на гвозди натыкаюсь, настолько напряглось все тело.

Есть нюанс. Для Каца я подготавливаю документы, порывшись в архивах, подняв то, что нашла в базе, а данные, что у меня на руках, отличаются…

Несильно, конечно, но это дает мне понять, что Димитрию дали не совсем то…

Заметить можно, только сопоставив.

Выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

Жаль, что я проработала в бухгалтерии и даром свой хлеб не ела, простой секретарь не заметил бы...

В голове лампочками мигает только один извечный вопрос:

Что делать?!

Хватаю ручку со стола и принимаюсь нажимать на несчастный колпачок, выдвигая и задвигая стилус. Характерные щелчки бьют по нервам.

Вот именно то, что Олег Петрович просил меня “не заметить”.

Резко ныряю в воспоминания и приторный голос режет сознание страшными угрозами:

– Катерина, ты ведь понимаешь, насколько мы все зависим от своих рабочих мест…

Рано или поздно Димитрий Иванович уедет…  А я останусь у руля. Я останусь. Елецкая, и ты… Ты тоже останешься здесь…

Все, что прикажу, сделаешь. У меня на тебя такие козыри