Что же касается самой Рины, то инстинкт подсказывал Дэну, что она не сможет вечно пребывать в неопределенном состоянии и ее сердце, вопреки упрямству, готово принять его. Видно, он должен отложить формальное предложение руки до тех пор, пока не будет решен вопрос с Кланом. За это время Дэн мог бы, по крайней мере, заставить Рину признать, что ее муж мертв. После того, как она преодолеет это мысленное препятствие, остальное должно произойти само собой.

С помощью друзей в Мехико Дэн пристально следил за тем, чем там занимается Брэд. Герой мятежников стал подстрекателем в партии войны, сторонники которой втерлись в доверие к Максимилиану и нашли путь к его двору. Получив вне очереди звание полковника в армии императора, он храбро дрался против повстанческих сил Хуареса, когда этот крестьянский вождь пригрозил смести эту опереточную империю. В конце концов, Брэд погиб в бою при Кордове.

Дошли и некоторые подробности. С уважением к нему рассказывали, что Брэд храбро сражался во время обороны фермы, стоявшей на перекрестке дорог. Когда погибли его офицеры, он почти в одиночку отразил последнюю атаку, но тут удачный выстрел сразил его. Даже после этого нападавшие боялись подходить до тех пор, пока не удалось поджечь дом фермы. Только когда зажигательные бомбы уничтожили стены, противник бросился к дому. Мертвых и умирающих вытаскивали из обугленного редута. Некоторые тела уже обгорели, но различительные знаки командира безошибочно опознали.

Десять дней назад прибыло ожидаемое Дэном официальное сообщение из Вашингтона: гибель Брэда стала частью истории. Максимилиан был мертв, и некоторое подобие отношений начинало устанавливаться с новым правительством… этого хватало, чтобы начали просачиваться донесения… Дипломатической почтой пришло свидетельство о смерти некоего Брэдфилда Селби, extranjero[18], добровольца императорской кавалерии и, если верить приказу о благодарности, доблестного воина.

Дэн вспоминал, что череда событий оказалась простой, яркой и типичной для этого человека. Проиграв одну войну, Брэд запросто отправился на другую, еще более безнадежную. Задолго до его прибытия ко двору Максимилиана, офицеры Конфедерации поняли, что из этого места невозможно вести свою тщетную борьбу. Зажатый в тисках собственных бед, император, звезда которого уже угасала, встретил их красивыми словами, предложил убежище… и на этом все закончилось. Пока тянулось время, прежние мятежники разбежались кто куда. Некоторые пытались взяться за поиски золота или заняться фермерским хозяйством. Другие, наподобие Брэда, служили императору, пока их звезды тоже не угасли.

Брэда постиг заслуженный конец, венчавший странную заключительную часть длинной и нестройной симфонии, именуемой гражданской войной, или войной между штатами, в зависимости от вкуса историка. На Юге сегодня пока еще тлел мятеж, шла иная война, в которой победу не одержать штыками, но и не обойтись без них… Кэролл отвлекся от этих мыслей, когда Квент наклонился в седле, чтобы обратиться к нему.

— Дэн, когда сыграем свадьбу? Мне следовало спросить раньше.

Теперь, когда этот вопрос прозвучал открыто, Дэн обнаружил, что воспринял его как должное.

— Это зависит от вашей сестры.

— Только не говорите, что вы не просили ее об этом.

— Я предвидел, что мы объединимся, когда купил Четыре кедра. В то время она и слушать не захотела. Ее муж был все еще жив и уже приближался к Мексике.

Квент раздумывал над этим ответом, пока они приближались к въезду в Гамильтон Хандред, паре готических воротных столбов, скрытых среди плюща, что придавало этому порталу вид мистического храма. Ворота уцелели после вторжения армии Шермана и скрывали, какое разорение открывается за ними.

— Наверно, Лорена получила известие о смерти Бреда.

— На прошлой неделе я отправил ей копию донесения.

— Почему вы не вручили его лично?

— Я подумал, что будет неразумно вмешиваться в ее личные дела. Братья-офицеры написали о смерти Брэда из Мехико почти год назад, но она ни словом не обмолвилась, что знает эту новость. О тех письмах я узнал лишь случайно.

Поразительно красивые губы Квента искривились в мрачной ухмылке, ставшей, как догадался Кэролл, его отличительной чертой. Это была улыбка врожденного сатира, понимавшего, что кому нужно и кто под какой маской скрывает свои цели.

— Вы не слишком пылкий ухажер, мой друг.

Настала очередь Дэна улыбнуться. Он сообразил, что один старый секрет в Селби хорошо охраняется.

— Ваша сестра очень хорошо знает о моей привязанности, — ответил он. — За прошедшие три года я ей не раз доказывал это.

— Это верно. На мой взгляд, вы святой. Но я не поверю, что даже святой станет ждать вечно.

Дэн не сразу решился ответить, хотя и знал, что Квенту можно доверять.

— Вчера Лорена прислала своего надсмотрщика в Четыре кедра с чеком на семьдесят тысяч долларов. Так она вернула деньги, которые я ей дал в 1865 году, вместе с обычными процентами, взымаемыми мошенниками в Джорджии. Я разорвал чек, положил кусочки в другой конверт и вернул их с запиской, в которой сообщил, что нанесу ей визит сегодня днем и все объясню.

Квент тихо рассмеялся.

— Я начинаю понимать ход ваших мыслей. Видно, меня сам Бог прислал.

— Значит, вы выступите в мою защиту?

— С удовольствием, если вы думаете, что это поможет.

— Надеюсь, я заслужил вашу поддержку.

— Дэн, можно сказать и так. Этот чек служил Лорене символом. Подтвердив, что способна расплатиться с последними долгами Селби, она также заявила, что является свободной женщиной. Предписанное время для траура истекло; она избавилась от тени Брэда и юридически доказала свой статус вдовы. На вашем месте я бы ковал железо, пока горячо. — Квент спешился в тени воротных столбов Гамильтона. — Я уже сказал, что поддержу вас сразу после того, как нанесу этот визит полковнику.

— Я тоже собирался нанести ему визит.

— Позвольте мне войти первому и подождите на портике. Тогда вы узнает немало интересного.

Квент привязал коня к молодому деревцу, пустившему корни в стене заброшенного домика привратника. Дэн последовал его примеру. Оба всадника пешком подходили к развалинам Гамильтон Хандред, причем человек в синей армейской униформе шел чуть позади спутника в костюме для верховой езды.

Этот дом, как живо помнил Дэн, был большей частью опустошен пожаром, возникшим после того, как его хозяин четыре года назад отказался сдаться и открыл огонь. Осыпавшиеся стены, обвитые покрывалом дикого винограда, все еще мрачно тянулись к дождливому небу. Гамильтоны жили в той части дома, которая не подверглась уничтожению — в восточном крыле, которое пощадил огонь. Там остались библиотека полковника и его рабочий кабинет, где находились книги по правовым вопросам. Забавно, что практически уцелела именно эта часть когда-то великолепного особняка. На высоких застекленных полках все еще стояли классические книги в переплетах из телячьей кожи и сафьяна. Бюсты поэтов смотрели вниз из ниш в стенах цвета слоновой кости, а портреты Гамильтона и его жены стояли на каминных полках. Лампа над рабочим столом освещала небольшой кабинет в последние дневные часы пасмурного дня.