– Да она вообще-то дама аккуратная. Вещи всегда в шкаф повесит, кровать застелет, все уберет. Ни мусоринки у нее, ни соринки. Я нарадоваться не могла. А сегодня как Мамай прошел. Все вещи раскиданы, из шкафа вынуты и на кровать брошены, тумбочки раскрыты, чемодан посредине комнаты валяется. Словно искала она что-то или впопыхах решала, что надеть.

Снежана похолодела. Швейцарская подданная Татьяна Елисеева-Лейзен пропала из своего номера в гостинице, а перед этим в нем, если верить горничной, что-то искали. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – тот последний уцелевший сколок Таты Макаровой, который тетушка выбрала на память из коробки. Саму коробку после этого Снежана отнесла в ателье, откуда она и была украдена. Но нужного преступнику сколка там не оказалось, потому что за несколько дней до этого Снежана отдала его Елисеевой.

Кому-то она на днях рассказывала про то, что новая родственница выбрала себе кружевной рисунок на долгую память. Точно! Лиде в ателье, сразу после того, как они обнаружили, что их ограбили. Да, она еще сказала, что Татьяне Елисеевой не было нужды вламываться в ателье, потому что до этого она могла спокойно выбрать из коробки со сколками все, что ей захочется. Значит, все-таки Лида!

От сделанного открытия хотелось даже не плакать, а кричать в голос. Лида, верная, тихая, послушная Лида, вместе с которой был проделан такой длинный путь, оказалась если не преступницей, то точно сообщницей. Это она открыла дверь ателье своим ключом и похитила дневник и сколки. Это она, узнав, что нужного рисунка в коробке нет, вывела Снежану на разговор о том, что происходит вокруг. И это она, узнав, что тот сколок, который ищет преступник, находится у пожилой иностранки, сообщила куда следует, после чего тетушку похитили из гостиницы, а в ее номере устроили обыск. Да, вот теперь есть что рассказать Зимину! Мама права: Татьяне Алексеевне, похоже, угрожает серьезная опасность.

От волнения Снежана вдруг разом устала. При мысли, что бежать домой снова придется пешком и под дождем, она чуть не заплакала. Нет, пусть это не очень прилично, она все-таки вызовет такси. На всякий случай Снежана потрогала свой лоб и шею – температуры не было, прислушалась к внутренним ощущениям – ничего не болит и не ломит, только плакать хочется, но это не заразно.

Вызванный через приложение автомобиль подъехал к гостинице через четыре минуты. Для пущей предосторожности Снежана уселась на заднее сиденье и уставилась в окно. Звонить Зимину при постороннем человеке она не хотела, не нужно ему было слышать ничего из того, что она могла рассказать.

– Туристами занимаетесь? – спросил таксист, едва машина тронулась с места, и Снежана легонько вздохнула. Это была ее карма – в любой точке мира, стоило ей оказаться внутри такси, водитель обязательно затевал с ней разговор.

– Нет, у меня здесь остановилась родственница, – коротко сказала она.

– Ого? Родственница и в гостинице? А судя по адресу, вы в приличной квартире живете. Что же не приютили у себя родственницу-то? Или она того, невыносимая, и у вас кровная вражда, как у этих, Монтекки и Капуллетти?

– Так обстоятельства сложились. – Снежана старалась отвечать односложно, чтобы водитель отстал, но не тут-то было.

– Ну да, обстоятельства бывают разные, конечно. Вот у меня случай…

Таксист пустился в долгое и обстоятельное описание какого-то случая из своей жизни, и Снежана заставила себя «выключиться», чтобы не слушать историю, которая ей была совершенно не нужна и неинтересна. И почему таксисты так любят поболтать? Интересно, это профессиональная деформация или все-таки зависит от характера? Вот Иван Некипелов, которому принадлежит дневник каторжника, к примеру, тоже таксист. Интересно, он тоже любит делиться со своими пассажирами историями из жизни, или он – молчун?

Стоп! Сформулированная наконец-то мысль пронзила Снежану, словно молния. Вот что не давало ей покоя после разговора с мамой. Тогда она тоже жаловалась на таксистов и на то, что они слишком много разговаривают. Ну да, конечно! Иван Некипелов сказал Зимину, что не разговаривал о содержимом дневника ни с кем, кроме Дарьи Степановны Бубенцовой. Однако он вполне мог проболтаться о найденном на чердаке дневнике кому-то из пассажиров и забыть об этом, потому что на досужие разговоры в такси никто не обращает внимания.

Эта тема – дневник и преступления своих предков – волновала Некипелова достаточно сильно для того, чтобы подспудно всплывать в случайных разговорах. Да, так и есть. Если не Некипелов убил Бубенцову, если это сделала не исчезнувшая Татьяна Елисеева, то тем неведомым третьим, сообщником Лиды, мог быть пассажир такси, случайно услышавший о тайне сапфирового креста.

Что-то в этой версии не сходилось. К примеру, сколки, которые нашли при Дарье Степановне, были украдены из ателье Снежаны и гостиничного номера Татьяны Елисеевой. О них в дневнике не было ни слова, но почему-то преступник охотился именно за ними. Впрочем, эта деталь пазла обязательно должна была встать на место после того, как преступник будет вычислен и задержан. В том, что это вопрос времени, Снежана теперь была уверена. Главное, чтобы за это время с Татьяной Елисеевой, скорее всего не имевшей к преступлению никакого отношения, не случилось ничего страшного.

Разговор с Зиминым особого облегчения не принес. Нет, к словам Снежаны про таксиста Михаил отнесся очень серьезно, сказал, что она умница, и пообещал еще раз поговорить с Некипеловым. Информацию об исчезновении швейцарской тетушки он тоже оценил как тревожную, признав, впрочем, что заявление о пропаже родственницы полиция пока не примет. Слишком мало времени прошло.

– Миша, ты понимаешь, что он нашел сколок, который искал! Я посмотрела, в номере нет, а спрятать его тете точно было некуда. Он пришел в гостиницу, взял то, что искал, а Татьяну Алексеевну решил уничтожить как свидетеля. Она могла быть в номере, когда он туда пришел, или вернуться в момент поисков. Ясно только одно: либо он ее уже убил, либо вывез куда-то, чтобы убить.

– Ты очень мрачно смотришь на жизнь, – возразил Зимин. – Убить ее на месте преступник не мог, потому что тела в номере нет, а вынести труп из гостиницы все-таки дело непростое. Так что Елисеева-Лейзен ушла живая и невредимая. Почему ушла? Почему не звала на помощь, не попробовала сбежать?

– А и правда, почему? – задумалась Снежана.

– Тут может быть несколько вариантов. Первый – ей чем-то угрожали. Второй – она ушла из гостиницы добровольно.

– Но зачем?

Зимин немного помолчал, и Снежана даже взглянула на экран – хотела убедиться, что телефон не отключился на самом интересном месте.

– Снежинка, – ласково сказал он, – если считать, что ты была права и Татьяна Лейзен действительно приехала в Россию в поисках сокровищ, когда-то принадлежавших вашей дальней родственнице…

– …это не доказано.

– Подожди, не перебивай. Предположим, именно она искала Дарью Бубенцову, а не обнаружив у нее искомого, убила. Потом она специально внедрилась в вашу семью и получила один из сколков, который, по твоим словам, легко мог быть картой, указывающей, где спрятано сокровище. Она получила ее, а значит, вполне могла уйти из гостиницы, чтобы найти это место и забрать клад. Ее мог никто не похищать, Снежана!