набрасывается на соски, а я провожу пальцами по его волосам, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли ближе прижать. Дьявол. Ему нельзя верить. Нельзя. Но как же сладко он лижет соски, как приятно их оттягивает. Как же здорово ощущать его руки на своей заднице, его член, который вдавливается в мой живот. Скучала. Черт, я ведь тоже очень скучала. Каждый день. Каждую минуту.

Но как обычно, если решил заняться сексом в общественном месте, кто-то постучит в дверь.

— Сломан туалет?

Мы отстраняемся друг от друга. Я поправляю одежду, он с улыбкой приглаживает свои кудри. И чем мы дальше, тем мысли яснее. Ведь он мог соврать. Хотя, врать подобное про отца совсем как-то дерьмово. И все-таки.

— И как отец? Пришел в себя.

— Так он сразу пришел. Он у меня здоровый, его ничем не проймешь.

— А Вика была с тобой все это время?

— Ну да. Ее отец и она.

— А на открытие вы опоздали, потому что…

— Прособиралась долго, на рейс опоздали.

— Отлично, — мог бы и соврать ради приличия. – Спасибо, что хоть врать не стал.

— Ты, о чем? — тормозит он меня возле двери, за руку держит, дыханием висок опаляет.

— О том, как вы долго собирались с Викой, что даже на рейс опоздали!

— Угомонись. Не было у меня с ней ничего. Ждал я ее долго, потом в пробку попали. Это Москва, там пробки километровые.

— И я должна поверить, что ты был с ней там всю неделю и ни разу не позарился на ее тело? Ты?

Наверное, я переборщила, потому что Камиль тут же меня отпускает.

— А я вообще не обязан перед тобой отчитываться. Ты мне кто? — злится. — Или ты думаешь, трахнулась раз, имеешь на меня исключительные права?

— Не думаю. Я о тебе вообще больше не думаю, — выхожу из туалета и натыкаюсь на Гошу. Он уже нес ключи от туалета, очевидно, чтобы его проверить. Если он зайдет туда, то узнает, что я была с мужчиной. Надеюсь, Камиль не станет меня позорить.

— Гоша, это я переела, все нормально. Иди работай.

— Точно?

— Конечно.

— Может полисорба? У нас там есть.

— Спасибо за заботу. Иди.

Он кивает, взглянув на меня последний раз, и я скорее ухожу в сторону. Чтобы никто не мог связать меня с тем, кто сейчас выйдет из этой двери. Я вообще ничего не хочу о нем знать. Скотина. Хорошо, что правда выяснилась до того, как я в него влюбилась. А ведь могла, все признаки были на лицо. Но спасибо Камилю, он дал мне от себя таблетку. Надо принимать ее почаще и окончательное выздоровление обеспечено.

В зал я не пошла, просто набрала Марату Дмитриевичу сообщение, что ухожу домой. Но вместо этого набрала Миле, которая не отвечала. Потом Софе, но та тоже молчала, потому что было уже поздно. В своем полном одиночестве я прошла немного по Невскому. Мимо магазинчиков и кафе. Именно там в окне я увидела пьющую Вику. Она поглощала шот за шотом, ревела белугой, и скоро вряд ли самостоятельно сможет встать.

— Марат, — тут же набрала я его номер и, судя по голосу, тот тоже надирался. – Тут ваша невеста. Она напивается.

— Лидочка… Скажи ей… Чтобы шла нахуй! – орет он мне в трубку, и я уже хочу отключиться. Но тут слышу голос Камиля. Они вместе?

— Где ты?

— Барашки на Невском, — только успеваю сказать, как Камиль отключается. А я, тяжело вздыхая, иду к Вике внутрь. Может начнет орать и перестанет надираться?

Глава 38. Кот

Пиздец, я устал. Общение с Викой всегда выматывало. С самого раннего детства она была невольным лидером. Громкая. Яркая. Всегда заводная. И да, это в ней цепляло. Это в ней цепляет и сейчас. Она никогда не молчит. Ей всегда есть, что сказать, о чем поспорить. Порой кажется, что цель ее жизни переспорить оппонента. И по началу это действительно привлекает. Ты зажигаешься ее энергией, питаешься ее огнем, но в последствии просто сгораешь. Даже в постели, она никогда не хотела быть на вторых ролях. Никогда не хотела быть снизу. Только на равных. Только равноправие. И от этого откровенно устаешь. Рядом с ней в какой-то момент начинаешь чувствовать себя ненужным, бесполезным, фактически слизняком. Она давит своим превосходством. Хочется помочь, но ее извечное «я сама» просто угнетало. Угнетало раньше. Ничего не изменилось много лет спустя. Да, именно я пошел на лево. Нашел абсолютно покорную овцу и трахнул. Тошнило меня знатно, но удовольствия я получил гораздо больше, чем от криков Вики.

И меня понесло. Ее назойливое внимание, ее постоянные звонки с вопросами где ты, а почему не позвонил, а почему не забрал. Она была самостоятельной и абсолютно не терпящей игнора в свою сторону. А я не стал терпеть. Сознался во всем. Получил вырванный клок волос, разбитый нос и чувство вины из-за ее несостоявшегося самоубийства. Порой мне ее не хватает, но как вспомню это безумие, в котором тонул два года, начинается тряска, что подобное может случиться снова. И судя по взглядам, которые она бросала на меня, пока мы тусили в больнице, она была не против. И я, черт возьми, тоже. Она мега сексуальна. Красива. Весела. И согласная на все, но меня тормозили две вещи. Я вряд ли смогу вернуться к Мышке после того, как лягу с Викой, а мне этого пиздец как хочется. Ощутить под собой мягкое нежное тело, податливость, умение подчиняться и подчинять, а желание научить Мышку трахать меня своими сиськами просто убойное, не говоря уже о маленьком ротике и круглой попке. Короче, много у меня планов на Мышку, и Вика в них никак не вписывалась. А еще я слишком уважал Марата. Фактически считаю его героем и камнем, раз он смог терпеть Вику так долго.

Пожалуй, только он сможет хоть как-то приструнить эту стерву, но пока выходит плохо. А иначе почему он пьет вместо того, чтобы просто дать ей пиздюлей. Мышка еще. Что вообще может связывать этих двоих. Неужели она совсем обо мне не думала, что запрыгнула в очередной блядский наряд, чтобы совратить нового парня? Неужели он с ней трахался.

Именно это я пришел узнать у пьющего Марата, когда Лида сбежала.

— Камиль, — салютует