Когда проповедники метали в рок-н-ролл громы и молнии за то, что он приобщает невинных белых тинейджеров к пагубному в своей сексуальности образу жизни чернокожих или — Боже упаси! — соблазняет танцевать вместе с ними, они знали, о чем говорят. Тинейджеры пятидесятых в своих развлечениях заходили гораздо дальше, нежели поклонники джаза, посещавшие трущобы за тридцать лет до них.

То, чему Лондон стал свидетелем весной 1967-го, было больше, нежели просто интерес к какому-то новому музыкальному стилю. Это было массовое погрркение в субкультуру, которое дало ей возможность подняться. Мы видели, как неделя за неделей большое количество молодых людей спускается вниз по ступенькам в поисках трансцендентального опыта. Благодаря химическим препаратам в задних карманах брюк моих сотрудников службы безопасности (наемных, конечно же, и не имевших к клубу никакого отношения) они часто его находили. И если пассажиры линии «А» в 1928-м оказывались в небезопасном окружении лишь ненадолго, словно пробуя ногой холодную воду, то в случае с наркотиками дело такой пробой не ограничивалось. В UFO ухмыляющийся крокодил психоделиков оборачивал свои губы вокруг лодыжки, затаскивал внутрь и облизывал с ног до головы. Этот опыт начал изменять общество, но не так, как мы надеялись.

К лету кафтаны и бусы были повсюду, и UFO был переполнен туристами и «хиппи выходного дня». Но были ли мы чем-то иным, нежели просто одной из английских молодежных группировок, исповедовавших свой стиль, последними в ряду после тедди-боев, рокеров и модов? Мы стремились к большему: мы хотели на самом деле представлять для сложившегося общественного порядка угрозу столь серьезную, сколь серьезной она казалась властям.

Марш на Флит-стрит и рассветный призыв Tomorrow к революции произошли в июле, но тот месяц прошел относительно спокойно, и число наших посетителей продолжало расти. Когда же в конце месяца газета News of the World приправила воскресный завтрак нации шокирующими рассказами о «нечестивом вертепе хиппи», мистеру Гэннону позвонил местный полисмен. Он сказал, что если в эти выходные UFO откроется, то будет потребован ордер на рейд полиции, и мистер Гэннон может потерять разрешение на работу своего клуба Наши дни в Шатеу Club были окончены.

Я убедил Centre 42, организацию, созданную драматургом Арнольдом Уэскером для поддержки «рабочего театра», сдать нам Roundhouse[154]. Это было величественное, но обветшалое кирпичное строение вблизи железнодорожной сортировочной станции в Кэмден-Тауне. В ту пятницу перед Шатеу Club мы раздавали листовки, в которых сообщали нашим тусовщикам, что они могут найти UFO (где в тот вечер красной строкой выступал недавно обращенный в психоделическую веру Эрик Бердон) через несколько остановок по северной линии метро. В некоторых отношениях UFO в Roundhouse был великолепен. Необычайно большое пространство помещения и огромная сцена раскрепощали после стесненных пределов Шатеу Club. Я предвкушал будущее, полное больших толп посетителей и стремительно растущих доходов. Однако возникла одна проблема, на которую в тот первый вечер мы едва обратили внимание. После одиннадцати часов вечера улицы заполнялись нетрезвыми постоянными посетителями местных пабов — ирландцами и скинхедами. К некоторым из наших завсегдатаев пристали на улице, но мы не придали этому особого значения.

Однако в течение следующей недели о нас разнеслась молва. До этого момента скинхеды не часто встречались с хиппи, но они могли почуять естественного врага. Как только ребята из числа нашей публики появлялись поблизости, они подвергались нападению. Результатом были сорванные с шей колокольчики, украденные дамские сумочки и синяки под глазом Однажды группа скинов взяла штурмом дверь пожарного выхода и избила всех, кто попался им под руку, включая меня самого. Прибыл немногочисленный наряд полисменов, но им, казалось, доставляло удовольствие наблюдать, как хиппи получают пинки.

Наши охранники у дверей не могли справиться с этими громилами, поэтому я обратился к Майклу Экс и его «Негритянским активистам», чтобы они обеспечили патруль для охраны. Майкл появился на следующей неделе с семью обритыми наголо громадными парнями устрашающего вида, в черных водолазках и узких черных брюках. Позже я познакомился с некоторыми из них: актером, кинорежиссером и писателем — и все оказались добрейшей души людьми. Но когда они бросали грозные взгляды и принимали каратистские позы, скинхеды ведь не могли об этом знать, правда? Однако эти услуги обходились недешево.

Куда бы я ни повернулся, цены взлетали под небеса. Арендная плата была гораздо выше той, что мы платили мистеру Гэннону, к тому же я больше не мог ссылаться на крошечную вместимость зала в качестве оправдания того, что гонорары музыкантов не увеличиваются. Требовалось и больше оборудования для светового шоу, и большее количество персонала. Коммерческие промоутеры, теперь постоянно организовывавшие выступления для Pink Floyd, Soft Machine или Артура Брауна, стали для меня конкурентами. Полные энтузиазма идеалисты, которые в течение долгого времени выполняли большое количество трудной работы, в отсутствие воодушевлявшего их Хоппи начали постепенно исчезать. Неделя за неделей я расплачивался наличными, полученными за вход, с музыкантами, персоналом и покрывал из этого источника и прочие расходы. При этом мало что оставалось (или вообще не оставалось ничего) на оплату моей квартиры или на то, чтобы отложить сколько-нибудь для Хоппи. Впервые UFO начал терять деньги.

Но среди всего этого уныния было и несколько ярких моментов. Широкий балкон, опоясывавший Roundhouse изнутри, посередине между полом и потолком, вдохновил меня на розыски компании, которая обеспечивала «полет» Питера Пэна в недавней постановке в Вест-Энде. В результате первое появление Артура Брауна в Roundhouse состоялось высоко над публикой; голова его была окружена фирменным огненным ореолом, а голос усиливался с помощью другой новинки его шоу — радиомикрофона. На мгновение я подумал, что, может быть, в Roundhouse все же есть смысл.

Дополнительной пользой от увеличения размеров помещения было увеличение той «десятины», которую мы платили из наших кассовых сборов организации Release. «Шапка», которую «пустили по кругу» весной для сбора средств в «фонд помощи арестованным», превратилась в целую организацию. Майкл Экс, который всегда понуждал нас думать о практических вопросах, созвал собрание заинтересованных сторон. Среди приглашенных была экзотически выглядевшая темноволосая молодая женщина, которая по своей инициативе взялась за решение разных сложных вопросов и справилась с этим безупречно. Она стала активно протестовать против произвола полиции, после того как люди в штатском остановили на улице ее любовника с Ямайки. Его обвинили в совершении тяжкого правонарушения, предложив самому выбрать, за что его арестуют — за пакетик с ганджей или набор инструментов взломщика Несмотря на все ее усилия, парень сел в тюрьму на три года Когда после второго собрания я на машине отвез эту молодую женщину к ней домой, она показала мне картину, над которой работала это была фаланга обнаженных амазонок, идущих в атаку прямо в направлении зрителя.