Не задававшийся подобными вопросами Андрей уже соскочил со своих нар и, оправив выбившуюся из брюк камуфляжную рубашку, заковылял к выходу. Макс тоже поднялся, подхватив с пола свой мешок и небрежным рывком за петлю шнурка затянув его горловину. В конце концов, все эти странности к нему не имели больше никакого отношения, и даже если Старик откопал этого кадра где-нибудь в окружающих джунглях, оформив ему на замену, самому Максиму до этого нет ни малейшего дела, он здесь больше не работает. Все же, проходя мимо конвоира, он не выдержал показного равнодушия и, внимательно глянув тому в лицо, спросил:

— А ты откуда сам-то здесь нарисовался, земеля? Что-то раньше я тебя здесь не наблюдал?

— Шлифуй под ветер, мареха, — жизнерадостно осклабился охранник, сверкнув золотой фиксой зуба. — Базарить будешь, когда старшие скажут. И гляди мне, сегодня вохра злая!

Максим удивленно отшатнулся, успев впрочем, верно оценить и настороженно глянувший ему в живот автоматный ствол в руках фиксатого, и характерную речь, и проглянувшие на пальцах синие перстни тюремных наколок. Точно, раньше он его никогда не встречал, такого характерного кадра странно было бы не запомнить. К тому же обилие перстней на пальцах однозначно говорило о высшем образовании, полученном обладателем этой живописи в тюремных университетах, а среди охранников прииска хоть и было несколько судимых, но больше случайно попавших на зону людей, ничего общего не имевших с профессиональными преступниками и их теневым скрытым от посторонних глаз миром.

Недалеко от хижины уже ждал припаркованный «УАЗ» с мерно фырчащим мотором. Рядом с открытой дверью водителя в пыли сидели на корточках еще двое охранников, похожие на их конвоира как братья близнецы. Причем сходство было отнюдь не во внешности, а в едва уловимой манере держаться, в некоей общности поведения, которая ощущалась больше на бессознательном уровне, чем проявлялась в чем-то конкретном. При виде их, водитель неспешно поднялся на ноги и, ловко сплюнув через губу, забрался в машину. Второй продолжал сидеть, рассматривая приближающихся Андрея и Максима недобрым оценивающим взглядом. При этом, Макса просто резанула по глазам его манера держать оружие. Автомат просто лежал на коленях, под вытянутыми вперед руками. Ни один имевший хоть какое-то отношение к армии человек, никогда так не сядет. Автомат может быть в руках, может быть небрежно прислонен где-то сбоку, но никогда не засунут вот так, будто никчемная палка, куда-то под живот. Дополнили впечатление все те же синие разводы татуировки на расслабленно свисающих пальцах рук. Излишне даже говорить, что все трое оказались Максу совершенно незнакомы.

«Черт, какое-то зэчье голимое, — шевельнулась испуганная мысль. — Где только Старик таких набрал? И почему именно им поручил нас сопровождать? Есть же вполне нормальные парни в охране, не то что эти… И где они раньше прятались, что я их не видел ни разу?»

Во все еще тупой после фактически бессонной ночи голове шевельнулись первые, неясные еще пока подозрения.

— Давай, забирайтесь, живей, мля… — прогнусавил в спину их конвоир.

— Куда спешим? — недовольно окрысился на него Максим. — Сказали же, что борт будет через два часа, а до полосы ехать двадцать минут. Так чего гонишь? Там что ли пухнуть целый час будем?

— Ты тут не чепуши, баклан, — лениво посоветовал сидящий на корточках, оглядывая Макса с ног до головы ничего не выражающим пустым рыбьим взглядом. — Сказали, делай. Думать за тебя пока мы будем. Доступно объяснил?

Макс криво улыбнулся ему, не двигаясь, однако, с места.

— Втянул, чего Ремиз сказал? Или по-другому объяснить? — гаркнул ему прямо в ухо фиксатый, пихая прикладом в плечо.

— А что? Можешь и по-другому? — с готовностью развернулся к нему Макс.

Честно говоря, поездка с подобными типами в джунгли, чем дальше, тем больше пугала его, и он предпочел бы расставить все точки над «и» сейчас, на территории лагеря, чем нарваться на неприятный сюрприз потом, среди дикого леса, там, где они с ООНовцем окажутся в полной власти этой троицы.

— Осади коней, Рашпиль, — все так же нехотя, будто через силу процедил даже глазом не моргнувший Ремиз. — А ты, паря, не нарывайся понапрасну… Мы здесь такие же подневольные, как и ты, что нам сказали, то исполняем. Потому, ежели чем недоволен, можешь начальству жаловаться, а нам мешать нечего. Нам приказ дали, доставить вас двоих на взлетку, мы это и делаем. Что тебе еще не нравится?

— А кто приказал? — уточнил на всякий случай Максим. — Старик?

— Он, — солидно кивнул Ремиз и заговорщицки ему подмигнул, будто намекая на некий, известный лишь им двоим секрет.

— И что же, он приказал прямо сейчас ехать?

— Угу.

— А со мной переговорить перед отправкой он разве не собирался?

Андрей ожег его быстрым вопросительным взглядом, в котором молнией сверкнуло понимание. Максим тоже понимал, конечно, что своим последним вопросом выдает себя с головой, но особого повода соблюдать конспирацию он теперь уже не видел. К его удивлению Ремиз лишь отрицательно мотнул головой.

— Нет, ничего не говорил насчет разговора. Сказал, забирайте и везите…

— Странно… — медленно протянул Максим. — А что Слон разве с нами не поедет?

— Слон? — удивился Ремиз. — Зачем?

— Как зачем? — настороженно оглядываясь по сторонам и прикидывая, как бы ловчее вырвать автомат из рук внимательно прислушивающегося к разговору фиксатого, переспросил Макс. — Борт ведь с грузом прийти должен? Кто же принимать его будет, если Слон не едет?

— Вон что, — сузил глаза Ремиз, одним гибким по-кошачьи слитным движением поднимаясь на ноги. — Как-то я сразу и не подумал…

— Короче, — твердо глядя ему в лицо, заявил Максим. — Я требую, чтобы вы отвели меня к Старику. У меня для него важное сообщение. Ведите. Немедленно.

Несколько секунд они мерялись взглядами, неподвижные блеклые зрачки уголовника пытались проникнуть в самую душу Максима, подавить его волю, подчинить себе. Он почти физически ощущал исходящую от них давящую силу. Максим уже готов был сдаться, сломаться под этим давлением, опустить взгляд, как вдруг поднявшаяся откуда-то из самой глубины его естества звенящая холодная ярость окатила мозг шипящей приливной волной. Никогда раньше он не знал за собой таких способностей, но вот именно сейчас в эту минуту понял вдруг, что способен голыми руками разорвать стоящего перед ним человека. Он на мгновение до боли ясно представил вдруг, как вцепляется зубами прямо в его поросший рыжими волосами кадык, как рвут слабую плоть его челюсти, как теплая остро пахнущая струя крови наполняет рот, порождая внутри вовсе не приступ тошноты, а опьяняющий восторг. И вдруг все кончилось. Ремиз отвел взгляд и дружелюбно усмехнулся, разводя руками.

— Прости, брат, попутал я. Кого-то не того в тебе углядел. Бывает так иногда. Прости.

— Так что, идем к Старику? — неожиданно хриплым, чужим голосом произнес Максим, встряхивая головой, будто отгоняющая мух лошадь, стараясь отделаться от чуть не ставшего реальностью наваждения.