— Никогда, мое солнышко. Теперь мы будем все время вместе с тобой.

— А папа? — беззаботно поинтересовалась дочка.

Я погладила ее по голове.

— Папа уехал, солнышко. И он не будет нам мешать наслаждаться друг другом.

— А он не любит киндер? — ошарашила меня Микаэла. Я подавила смешок.

— Нет, похоже.

— Тогда пусть уехаль.

У детей все просто. И слава богу, что это так. Я уверена — Мика поймет меня, когда станет старше. Правда, я еще не совсем понимала, что именно ей скажу.

А затем в дверь позвонили. Мужчина, представившийся моим адвокатом, изъявил желание переговорить с глазу на глаз. Я ошеломленно кивнула, не понимая, откуда он взялся и зачем мне, собственно, адвокат.

Но паниковала зря. Мужчина пояснил, что отныне его задача — представлять мои интересы, защищать их, если понадобится. Это касается всех сфер права.

Например — я имею полное право на недвижимость. Вернее, Мика, но пока что я, как ее попечитель. Он добьется того, чтобы арест имущества был признан незаконным. А также не допустит того, чтобы меня затягали по дознаниям и допросам. Если это и случится, он разобьет все их аргументы.

Разведут нас с Азаматом легко. На дочь он не имеет никаких прав в связи с серьезностью обвинения. Пара подписей — и я его этого лишу.

— Почему вы защищаете меня? — не выдержала я. Картина, которую он описал, была уж слишком радужной. — Я не смогу вам заплатить. Счета моего мужа арестованы. И я понятия не имею, какие там суммы и хватит ли мне с вами расплатиться…

— Вам не стоит об этом беспокоиться, Милана Валерьевна, — сверкнул белозубой улыбкой преуспевающий адвокат. — Я не могу назвать имени своего клиента, но он нанял меня для того, чтобы вы получили все. Чего желаете. И на что заслуживаете. Это его слова.

«Хозяин», — мелькнула у меня мысль, и горло сдавило. Черт. Не прошло и суток, как я покинула его шале в горах, а я…

Я скучала по теплу. По его голосу. По сногсшибательной энергетике сильного и настоящего мужчины, которого, была уверена, узнаю по шагам и этой харизме — ее чувствуешь кожей даже с завязанными глазами.

Я надеялась, что он появится в моей жизни. Гнала прочь полный превосходства взгляд Шанталь. Почти верила в то, что эта женщина обманула, что он сам говорил правду и вернется ко мне. Гнала мысль о том, что все что он делает — это его способ сказать «прости»… и такое вот благородное прощание.

Адвокат также известил меня о том, что мне следует нанять охрану. И чтобы у меня самой не болела голова, изъявил желание заняться этим сам. Я согласилась, понимая одно — сейчас весть о моем возвращении докатится до СМИ, и они меня просто разорвут.

И уже к вечеру мне представили двух бодигардов. В «комплекте» с ними шел автомобиль, в котором мне и предстояло передвигаться по городу в их сопровождении. Отпала необходимость просить одну из машин Ларчиковой.

Я хотела увидеться с подругой. Но не сразу: три дня не могла надышаться свободой, обществом дочери и чувством безопасности.

Я баловала дочку как никто и никогда. Любой каприз и желание. Но никаких мук совести не испытывала: пусть получит все, что хочет, если я могу ей это дать. Убережет впоследствии от поиска того, кто сможет подарить ей сказку. В эти сети уже попалась я. Микаэла не станет добычей тирана, такого, как ее отец: она будет знать себе цену.

Игровые комнаты, аквапарки, кафе с мороженым, аниматоры — я не отказывала ей ни в чем.

Несколько раз особо наглые папарацци пытались подловить меня, но охрана была начеку — пресекала все поползновения в мою сторону, иногда в грубой форме.

Также меня пытались увезти на допрос… и удалились несолоно хлебавши, стоило появиться адвокату. Все дальнейшие попытки как-то допросить меня разбивались о стену законов и аргументов.

Один раз мне все же пришлось явиться в управление МВД — но адвокат, как всегда, был начеку. А я поразилась в очередной раз, как ловко вписалась во все происходящее версия моего якобы похищения. Пришлось рассказать о рукоприкладстве Азамата, о его загулах и срывах, бытовом и моральном насилии. Так сказать — добавить штрихи портрету.

О похищении меня расспросили более детально. Я повторила заученную ложь, как реальную правду. Пояснила, что подавать заявление и искать того, кто это сделал, не стану: хочу забыть поскорее.

Подозреваю, что в высших эшелонах полиции тоже имелся свой человек, поэтому меня оставили в покое легко и быстро. И жизнь закипела.

Кто-то помогал мне сделать необходим документы, чтобы расширить инста-бизнес. Другая команда занялось возвращением стоместно нажитого имущества в законное владение. Меня это почти не затрагивало.

Я училась жить заново. Жить свободной и сильной. И уделять родным как можно больше внимания.

Сегодня Микаэла уехала в бассейн вместе с бабушкой, у меня выдалось несколько свободных часов в кафешке рядом, чтобы встретиться с Ларисой. Подруга опаздывала. Я заказала вторую чашку кофе, подумав о том, что обязательно ей выскажу по этому поводу.

Но когда в помещение буквально вплыла роскошная вице-мисс Россия, эти мысли мигом стерлись из головы. Стройную фигуру Лары облегал обычный спортивный костюм, волосы собраны в пучок «хан» на голове — но она бы затмила собой сейчас даже особу королевской крови, если б таковая решила выпить кофе в одном из модных кафетериев Москвы.

— Ланка… — выдохнула она, запнувшись, и тут же, не выдержав, повисла на моей шее. — Я так рада, что тебя спасли! Он… он ничего с тобой не сделал? Ты знаешь, кто это?

Лариса вглядывалась в мое лицо… а мне стало смешно. Что она на нем искала? Следы кляпа, который мы так и не испробовали с моим похитителем? Клеймо с его инициалами на лбу?

Сейчас мне было легко шутить по этому поводу. Не думать о том, что я могла бы попасть в руки того, кто бы это сделал.

Я не сошла с ума. Я гнала прочь, душила, вырезала чувства к тому, чьего лица не видела… и кто заставил меня почувствовать себя настоящей женщиной. Гнала, специально обезличивая, нивелируя его значение такими вот шутками на грани. И почти убедила себя в том, что да, это мне поможет.

— Боюсь, что сделал, — я хотела, чтобы это прозвучало беззаботно, но… горячая волна окутала тело, заставив низ живота приятно заныть в предвкушении неизвестно, чего.

— Фак. — на лице Ларчиковой отразилась вся гамма эмоций. — Я этого боялась. Короче, ты мне