— Значит, хазарское золото уехало делать мировую революцию? — спросил Иван Сергеевич.

— Уехало, Ваня, уехало, — покивал головой генерал. — Ты успокойся, не думай больше. Иначе спать перестанешь. А то станут тебе под дверью орать да угрозы писать… Коминтерн, брат, организация вечная. Для неё ни границ, ни железных занавесов не существует. И под каким она нынче номером, не узнаешь.

Он вдруг рассмеялся, принял свой воинственный вид и сообщил, что, когда у него за дверью орут, он достаёт маузер и поёт «Интернационал», громко, чтобы слышали. Хулиганы думают, что он такой убеждённый большевик, и стучат ещё сильнее. А он таким образом просто им мстит и показывает, что знает о них всё и ничего не боится.

— Ты бы взял да написал об этом, — предложил ему Иван Сергеевич. — Сейчас можно.

— Да написал бы, — вздохнул старый чекист. — Не раз думал… Но старики меня не поймут, позиции моей не примут, потому что я их веру разрушу. Пусть уж доживают с верой… А потом знаешь, Ваня, как я сам-то буду выглядеть? Нынче вон сколько исповедников от КГБ и разведки! Мать их родила, своим молоком вскормила, а они её публично режут. Мне стыдно, Ваня, рука не поднимается. В конце концов, я на свою Родину работал, ей служил… — Он подумал и с неожиданной откровенностью добавил: — Я в своих мемуарах эту мысль протаскиваю. Только для умных людей. Они поймут, что главный контрабандист никогда не может быть пойман.

После визита к генералу Исаеву необходимость внедрения в структуру фирмы «Валькирия» стала очевидной. Сама ли она является порождением Коминтерна или не ведая того служит ему — тут бы и старый чекист не разобрался. Но находясь внутри её, кое-что можно понять, хотя Иван Сергеевич осознавал, что с консультантом, даже с самым квалифицированным, о тайных генеральных замыслах фирмы делиться не станут и советов принимать не будут. На это есть другие консультанты.

Иван Сергеевич признался жене, что собирается пойти на работу, не связанную с командировками, и этот компромисс её на некоторое время утешил. Через пару дней после разговора с генералом Иван Сергеевич воспользовался приглашением Савельева и прикатил к нему в офис, который располагался на территории бывшего Института — за отдельным забором в особняке, где помещалась лаборатория Русинова. Оказалось, что у «Валькирии» есть своя, очень серьёзная охрана, строгий пропускной режим и режим секретности. А кроме того, как позже выяснилось, существует своя разведка и контрразведка, созданные из профессионалов — бывших работников КГБ и «нелегалов», подолгу работавших за рубежом. Организация была очень серьёзная и не походила на кучку авантюристов-дилетантов. Из лаборатории Мамонта в савельевскую фирму пришёл лишь один бывший сотрудник — Гипербореец-экстрасенс, и это приятно порадовало Ивана Сергеевича. Однако из Института в «Валькирии» работало шесть человек — из морского отдела и сектора «Опричнина». Остальные были люди новые, набранные по специальностям, которых раньше никогда не брали, — психологи, аналитики, социологи и даже политический обозреватель. Иван Сергеевич между делом поинтересовался штатным расписанием и составом фирмы; интересы их тут совпали, поскольку Савельеву нужна была консультация по деловым качествам бывших «опричников» и «моряков», что Иван Сергеевич с удовольствием и сделал. Савельев взял тех, кто к нему пришёл, а пришли не самые лучшие. И одновременно удалось узнать, что центр тяжести фирмы находится не в научном её обеспечении либо поисковой деятельности, а в разведке. Одним словом, нынешняя «Валькирия» делала ставку на «старый жир» — институтские наработки и тщательное изучение региона поиска. На какой-то миг Иван Сергеевич испугался: если Мамонта прихватят на Урале с какой-то конкретной информацией — начнут выламывать руки. И потому он попытался упредить это, едва Савельев вновь завёл разговор о Русинове.

— Мы же с тобой договорились, — сказал он. — Оформишь — получишь. Скажу только одно: Мамонт — это Мамонт. С ним надо работать очень бережно. У него предчувствие, как у зверя: капкан не по запаху чует. Загоните в ловчую яму — ничего не добьётесь.

— Сергеич, у меня профессионалы работают! — похвастался Савельев. — Ты же хорошо знал Мамонта в быту. Как он по части женщин? Ходок? Или гурман?

— Это уже консультация! — заметил Иван Сергеевич. — Даром теперь и чирей не садится.

— Я тебе заплачу за разовую! Ты же меня знаешь, Сергеич!

— Разовые, брат, дороже…

— Сколько тебе надо? В пределах разумного. Тысячу?

— Я с тебя натурой возьму, — улыбнулся Иван Сергеевич. — Деньги теперь мусор. Сделай-ка мне пистолетик с разрешением на ношение. Смотрю, у тебя служба-то при оружии, значит, есть канал. А я на пенсию вышел — охотничьего дробовика не имею.

— Тебе какой? — деловито спросил Савельев. — Отечественный или импортный? Могу и «Узи» подыскать. Когда оформишься — проблем не будет.

— Нет, ты мне сейчас, и «макаровский», — сказал Иван Сергеевич. — Как-то привычнее…

Уже через полчаса на столе Савельева лежал новенький пистолет Макарова и разрешение на имя Афанасьева. Это значило, что в стране творится полный беспредел…

— Мы хотим Мамонту тёлку подбросить, — сообщил Савельев. — Чтоб не скучал в горах. Ему какие нравятся?

— Дело, конечно, хорошее, — одобрил Иван Сергеевич. — Мужик он молодой, природа диктует своё… Но очень тонкое. Мамонт женился не очень удачно и теперь к женщинам относится щепетильно и избирательно. Поэтому никаких тёлок! Умных тёлок не бывает, а он любит женщин умных, независимо от окраски. И всё-таки больше ему нравятся блондинки, я бы сказал. Если нарисовать портрет дамы, на которую бы он хвост распустил, то это должна быть молодая, светлая, очень женственная, с хорошими формами — тощих и прогонистых терпеть не может! Умная, но не показывающая своего ума, податливая — долго ухаживать не любит, в сексе инициативная, страстная и неугомонная. Отдаться должна в первую ночь, иначе утром охладеет. Даже в походных условиях ему нравится, когда женщина ухаживает за собой, — лёгкий обязательный макияж, ухоженные ногти, руки, не выносит запаха пота. Есть одна примечательная штука. Однажды сам случайно заметил… Любит целовать ступни ног, аж кусает! И если добрался до ног, значит, его долго не оторвать от этой женщины.

— Любопытная деталь! — засмеялся Савельев. — Ну, Мамонт! Как лучше их познакомить?

— Как лучше? — задумался Иван Сергеевич. — Однажды он мне сказал: мечтаю когда-нибудь ночью проснуться, а рядом — прекрасная женщина, совсем незнакомая, никогда не виданная. И чтобы всё начать с чистого листа… Блажь такая у него. Я даже один раз хотел его разыграть, да не вышло.

— Понимаешь, Сергеич, надо попасть сразу в десятку, — обеспокоенно сказал Савельев. — Любой промах, и раскусит.

— Раскусит! Потому нужно соблюсти все детали, о которых говорю. Причём очень точно!

— Какое имя ему больше всего нравится?

— С именем не мудрите, — предупредил Иван Сергеевич. — Пусть будет какое угодно. Иначе можно и переиграть. К тебе вот явится, так сказать, женщина твоей голубой мечты. Тебе не покажется это странным?