- Может, его и нет?

- Есть. Местные к нему хаживают. Кланяются батюшке-полозу. Просят чего… иногда он просьбы исполняет. И вот мальчишка-сирота, до того овец пасший, вдруг начинает жилы чуять и становится редким по силе рудознатцем. А девочка из третьего класса местной сельской школы, заблудившись однажды, проводит у камня ночь. Чтобы после начать вести дела семьи. И так, что семья живо становится одной из самых богатых в округе. Потом и не в округе… много такого. На самом деле подборка внушительная. От нее и вывод, в общем-то местную легенду подтверждающий, что камень этот пробуждает в душе золотые струны. Это если по легенде и поэтически. Практически же и приземленно, то у людей просыпаются таланты, которые имеют отношение к золоту ли как металлу или же к золоту, как символу богатства.

Странно, что туда паломники не ходят.

Или ходят?

Я озвучила вопрос.

- Ходят. Еще как… только говорю же, что не всяк пришедший дойти способен. Там это дело давно на поток поставлено. И опять же, города богатеют, золото прибывает… - Лилиана замолчала. Вздохнула. – Правда… есть мнение, что золотые дары иные глушат. И люди, камнем измененные, становятся как бы… черствы? Равнодушны к бедам иных? Для бизнесмена это, может, и неплохо. А для человека… я читала биографии. Все они были успешны. Богаты. И одиноки. Даже когда обзаводились семьей, она все одно распадалась. Впрочем, они не испытывали печали. Или тоски. Чем сильнее становился дар, тем меньше оставалось места эмоциям.

Как-то оно жутковато звучит.

- И почти прямо противоположная картина складывается у Лелиной Слезы. Это тоже камень, правда, если со Змеевым сложно сказать, что за он, то Лелин – сердолик. Огромная самородная глыбина, по прикидкам, в пару тонн весом. Но это сугубо оценочное, взвесить его не взвешивали. Пытались сканировать, но там техника плохо работает. И магия. И в целом все там плохо работает. Что поделаешь, энергетическая аномалия. Но в остальном все схоже. Лелина Слеза сокрыта в пещере, куда дорогу теоретически может найти всякий, но не у всякого это дорога к пещере выведет. И просить можно.

- О любви?

- О любви, - согласилась Лилиана. – Там оставляют камушки. Приносят в дар. Сердолик, нефрит, агаты… те редко, считаются вдовьими камнями. Там весь пол пещеры усыпан этими вот камушками. Считается, что нужно принести два, оставить, а один тогда можно взять.

- Вы там были?

- Пыталась. Но меня не пустило. Я упрямая. Я… две недели провела. Провела бы и больше, но ко мне вышла хранительница, и тогда мы поговорили. Она сказала, что я из тех, кто силой заставил сердце молчать. И что соваться в пещеры просто-напросто опасно. Было обидно… но статистику я собрала. К слову, самое забавное, что туда часто приходят парочки. А уходят порознь. Вдруг оказывается, что вот он на самом деле всю жизнь любил свою соседку… подругу… а она вовсе никого и не любила, но собиралась выйти замуж, потому что родители велели. Кто-то осознает, что должен помогать людям. Сиротам там, старикам… в общем, не самое безопасное для психики место.

А источник?

Что будет делать мой источник? И Лилиана посмотрела снисходительно.

- Успокойся. Здесь ничего такого не замечено. Аномальная активность отмечалась. И плотность поля вполне соответствует стандартной для артефактов… старого мира, скажем так. Но каких-либо закономерностей не удалось выявить. Разве что исцеления… или нет.

Тут она задумалась и на сей раз молчала долго.

А потом подняла взгляд, нашла в толпе Теодору, которая о чем-то весело беседовала с Миром, и будь у Мира невеста, я бы на её месте очень бы занервничала от этой вот беседы.

- Знаешь… многие ходили и возвращались ни с чем. Не рисковали воды пить. Но… для источников такой силы физическое воздействие всегда было вторично…

Теодора рассмеялась, запрокинув голову.

И Мир тоже улыбнулся.

- Изначально всегда было вторично… - Лилиана повернулась ко мне. – Будь осторожна.

- Почему?

Что-то уж больно резкий переход. И это не угроза.

- Помнишь, я тебе говорила, что… как кости неправильно сросшиеся ломают? Чтобы старый перелом выправить? Это больно. Физически. Но если ломать душу, будет куда больнее. И не всякий человек сумеет вынести эту боль.

- Я никого…

Лилиана покачала головой.

- Это не зависит от тебя. Ты лишь эхо той силы, но порой эхо столь мощное, что оно само по себе меняет тех, кто оказывается рядом. К тебе будут тянуться. И от тебя бежать. С тобой захотят говорить, выплеснуть все наболевшее. И проклянут, подспудно поняв, кто или что причиняет боль, правда, скорее всего объяснят это по-своему.

Чудесная перспектива. И главное, не получается сказать, что все-то это – выдумка.

- Я… мне вот в голову лезут всякие неправильные мысли. И я знаю, что они мои, но как бы… не этой меня. Прошлой. И что о содеянном я завтра пожалею. И буду пенять себя за несдержанность.

Вот меня еще и в неправильных мыслях обвиняют.

- Идем. Одна я не сумею, - Лилиана решительно шагнула в перед. – Тео!

Теодора обернулась.

И все-таки золото на ней много, да смотрится совсем даже не пошло.

- Скажи, дорогая, ты же собиралась пригласить меня на свадьбу? – Лилиана протянула руку, и на губах Тео появилась робкая улыбка. – Свидетельницей? На меньшее я не согласна…

- Твой муж будет недоволен.

- Будет. Но это исключительно его проблемы… я и без того слишком уж много думала о муже. И остальном…

Пальцы их сплелись.

И мир стал еще более чуточку правильным.

До чего же все непросто…

- Вы поладили? – Лют нашел меня сам.

- А ты сбежал.

- Нет.

- Сбежал. И бросил. Меня. Наедине с Теодорой и твоей бывшей женой! – я не собиралась прощать его. Не так быстро во всяком случае.

- Она просила об этом. И слово дала, что не обидит тебя.

- И?

- Лилиана… своеобразна. И характер у нее тяжелый. Но вот что касается слова, то держит она его всегда. Несмотря ни на что.

И поэтому обещание быть свидетельницей на свадьбе было произнесено?

Вслух и при всех?

- Она тебя все-таки обидела?

- Нет. А ты – да.

Лют смешался. И смутился, кажется, несколько растерялся.

- Извини.

Наверное, можно было бы извинить. Сказать, что он не нарочно. Он не хотел вреда, да и не подумал… можно.