– А я и не знала об этом, – сказала Чандра, – но ведь у вас не было выбора. Ваш брак был нужен в политических целях. А что, если бы вы не полюбили Эдуарда?

– Тогда моя жизнь стала бы серой. Но даже если женщине безразличен ее муж, она радуется детям.

– Во всем виноваты отцы, Элеонора. Сначала они выбирают мужей дочерям, а потом мужья верховодят женами, как это делали отцы. И не успеет женщина овдоветь, как место мужа занимает другой мужчина, и никто не спрашивает, любит ли она его. Почему у нас нет права выбора?

– Выбора? – удивленно переспросила Элеонора. – Это только у мусульманок нет ни выбора, ни свободы. Они – рабыни и ничуть не похожи на нас с тобой.

– Но наши мужчины иногда поднимают руку на своих жен.

– Джерваль когда-нибудь бил тебя?

– Нет, но с тех пер, как Джерваль возомнил себя моим господином, он сердится, если я не подчиняюсь ему.

– Что-то я не замечала этого, – сказала Элеонора.

– А потому что у нас не было причин: для ссор. Но ведь вы хорошо знаете, Элеонора, что я не смею противиться его воле.

– Когда ты поймешь, что такое счастье, дорогая девочка, прошу тебя, скажи мне об этом. Эдуард сильнее меня, как и Джерваль сильнее тебя. От них зависит наша безопасность и безопасность наших детей. Но благодаря нам, женщинам, продолжается жизнь.

– Так почему же мы значим меньше, чем мужчины? Почему мы всегда зависим от их желаний?

– Я никогда не думала, что значу меньше, чем Эдуард. Полагаю, Джерваль не держит тебя в постоянном страхе, требуя беспрекословного повиновения, как это делают мусульманские мужья. У меня есть определенный круг обязанностей, как и у Эдуарда. Клятва перед Богом связала нас, но лишь уважение и любовь сделали нас счастливыми. А ты, дитя мое, разве не счастлива?

Чандра покачала головой:

– Нет, я не была счастлива, пока мы не покинули Англию.

– Я думаю, Джерваль будет рад услышать это. О, посмотри, он идет с моим супругом.

– Милорд! – Приветствуя Эдуарда, Элеонора приподнялась.

Эдуард сел рядом с Элеонорой, положил руку ей на живот и, улыбаясь, спросил:

– Когда же и ты, Джерваль, сделаешь Чандру матерью? Клянусь, она будет прекрасно выглядеть, когда забеременеет.

– На это нужно время, милорд, – ответил Джерваль.

Чандре был неприятен этот разговор. Она поднялась.

– Пойдем прогуляемся, Джерваль.

Джервалв вопросительно посмотрел на Эдуарда.

– Иди, друг мой, и постарайся сделать так, чтобы твоя жена повеселела.

Спускаясь с балкона, Чандра услышала слова Элеоноры:

– Думаю, они так счастливы.

“Да, – размышлял Джерваль, – ей так кажется, потому что она счастлива с Эдуардом”.

Они остановились, и Джерваль посмотрел на голубое море.

– Как здесь прекрасно… не хуже, чем зимой в Кемберли.

– Я не видела ни одной зимы в Кемберли. Там бывает много снега?

– Да, три года назад даже замерзло озеро. Мы натерли деревянные дощечки утиным садом и устроили гонки. Видела бы ты Мальтона! Арнольф толкнул его, и он пролетел надо льдом, подняв руки. Когда мы вернемся домой, озеро опять замерзнет, и ты сможешь участвовать в таких гонках и наверняка выиграешь.

– У меня так ослабли мышцы, что я сломаю себе шею. – Она протянула вперед руку и подняла рукав.

Джерваль пощупал ее мышцы:

– Да, не очень-то сильные.

– Пожалуй, – насмешливо сказала Чандра, – я совсем ослабею и не смогу вдеть нитку в иголку или приготовить обед, когда мы доберемся до Святой Земли.

– Слава Богу, Рольф хорошо готовит, а то мы оба голодали бы. Как ты проводишь время? Я теперь редко вижу тебя.

– Я всегда с женщинами. Иногда очень устаю от них. Они болтают без умолку. И ожидание меня тоже утомляет.

– А я устаю от мужских разговоров. А ожидание тягостно для всех.

– Джоан только и делает, что ждет своего Пейна. Она очень хочет ребенка, – неожиданно сказала Чандра.

– Тогда меня не удивляет, что он всегда улыбается, и даже без всякого повода, – заметил Джерваль, подумав, что для него месяцы супружества стали истинным испытанием. Просыпаясь по ночам, он так хотел близости с Чандрой, что едва удерживался, чтобы не притянуть ее к себе. Но в ее глазах Джерваль видел прежний страх. Правда, она сдержала свое слово и с тех пор, как они покинули Англию, подчинялась ему.

– Ты изменилась после отъезда из дома, – заметил Джерваль, – более свободно себя чувствуешь, да и держишься тоже.

– Ты добр ко мне, – ответила Чандра.

– Такой же добрый, как перед нашей свадьбой в Кройленде?

Ока опустила глаза:

– Ты был добрым и тогда, и сейчас.

– Знаешь, Чандра, Эдуард прав.

– В чем? – быстро спросила она. Джерваль, коснулся ее волос.

– Когда ты станешь носить нашего ребенка и у тебя округлится животик, ты станешь еще прекраснее.

Она покраснела:

– Кемберли нужен наследник, Чандра.

– Когда-нибудь он будет, – пробормотала она, – но только не здесь, не на чужбине. Ты же говорил, какая смертельная жара в Палестине и как это опасно. Элеонора уже рожала детей… она привыкла к этому.

Джерваль улыбнулся.

– Я не могу больше подавлять в себе желание. Мне становится все труднее и труднее сдерживаться. Ведь с тех пор, как ты стала моей женой, у меня не было другой женщины. Я хочу тебя, Чандра. Мы не можем так дальше жить.

* * *

Молчаливая сицилианка принесла для Чандры ведра с горячей водой и вышла. Моясь, Чандра вспоминала те дни в Кройленде, еще до свадьбы, когда соревновалась с Джервалем, страстно желая победить его. Сейчас ей не хотелось думать об их разговоре два дня назад. С тех пор Джерваль не возвращался к этой теме, и Чандру это радовало.

Внезапно вернувшийся Джерваль увидел обнаженную Чандру и замер. Мечтательное выражение ее лица напомнило ему ту ночь в Кемберли, когда в глазах Чандры вспыхнула страсть. Сейчас она была прекрасна: упругая грудь, тонкая талия, длинные ноги. Джерваля охватило возбуждение. Он не мог оторвать от нее взгляда. Вдруг Чандра заметила его. Она молча смотрела на Джерваля широко открытыми глазами. Забыв обо всем на свете, он быстро подошел к Чандре и прижал ее к себе.

– О Господи! – простонал он.

Недавние воспоминания заставили ее ответить на ласки Джерваля. Ей вдруг захотелось, чтобы он ласкал ее. Она испытывала блаженство от его прикосновений. Но когда он стал ласкать живот, спускаясь все ниже, Чандра поняла, что не может отдаться ему.

– Нет, не надо, Джерваль… пожалуйста, не надо!