— Все железно сядут на героин. Это к гадалке не ходи. То есть что есть, тем и будут трескаться, так уж устроен человечек. А поскольку привыкание к героину практически моментальное, вся эта ваша богема и студенчество очень быстро переедут в разряд «системных». А закроете мою сеть — будут клей нюхать и синтезировать в подпольных лабораториях отраву наподобие «белого китайца». Народных умельцев по этой части у нас — пруд пруди, так что... Короче, если вдруг такие мысли витают где-то там в верхах, вы посоветуйте: не стоит экспериментировать. А то ведь такую статистику получите — вся страна ахнет. Было двести «системных», станет две тысячи. А то и больше.

— Угу... — Собакин, налившийся багрянцем, машинально расстегнул верхнюю пуговку рубашки, нервно дернул кадыком и как-то странно посмотрел на меня. — Гхм-кхм...

— Что-то не так?

— Да нет, все нормально... Гхм... Когда, говоришь, тебе за товаром?

Вообще-то ничего такого я не говорил.

— А вам зачем? — осторожно уточнил я.

— Есть мысль встретиться с твоим Анваром. Перетолковать о перспективах совместной деятельности...

Опять новости! Андрей Иванович от такого рода общения всячески открещивался, а этот, не успел в права вступить и в ситуации разобраться — сам лезет.

— Ну... Гхм... Давайте, я позвоню, спрошу...

— Звони.

— Прямо сейчас?!

— А что?

— Эмм... Ну хорошо, давайте. Когда вам удобно?

— Мне без разницы. Пусть скажет — когда, подъедем с тобой, познакомишь. Только пусть он будет один. Не хочу, чтобы меня с ним кто-то видел.

— Понятно...

Я созвонился с Анваром. Голос у моего босса был какой-то странный, как будто его только что смертельно напугали.

— Что-то случилось?

— Это тебя не касается. Что хотел?

Я передал ему предложение нового куратора.

— Ай, молодец! — Анвар, похоже, слегка приободрился. — Давно бы так. Давай завтра, в одиннадцать утра, на Савеловском. Пусть не волнуется — буду совсем один...

С божьей помощью дело сдвинулось с мертвой точки. Начали потихоньку работать, как говорил незабвенный лидер — «процесс пошел».

Заборы сняли, загадочных товарищей из третьего корпуса (это и есть «отдел обеспечения») увезли. Куда и зачем — никто не знает. Просыпаюсь утречком, смотрю: заборов нет, люди с широкими лицами и в синих спецовках укладывают последние метры сетки в фуру, из третьего корпуса спецы таскают в первый ангар какие-то доски и ящики, четверо наших доходяг из НТО скромно ждут, когда спецы освободят вход — хотят занести свое оборудование...

На стоянке у нашего и соседнего корпусов появился транспорт. Возле нашего — четыре «Газели»-"технички" и несколько иномарок: неброские, недорогие, внешне вроде бы уже хорошо побегавшие. Опробовали. Работают как часы, все отлажено и пригнано. Кто-то подбирал, готовил, чтобы не выделяться из числа прочих в городе (а наверное, вот этот самый загадочный «отдел обеспечения»).

У корпуса спецов — три микроавтобуса «Тойота» и четыре внедорожника «Ниссан-патрол». Тоже на вид вроде бы побитые, латаные, а моторы рычат вполне зверски, заводятся с полпинка, с места прыгают. Разуваевские хлопцы резвились на площадке перед ангарами, выписывали виражи с заносами и на радость всей честной публике демонстрировали залихватские «полицейские развороты». Впрочем, резвились они недолго, вскоре Разуваев загнал всех в первый ангар оборудовать тренировочный полигон.

Нам выдали мобильники со «служебными» номерами (вроде бы с защитой от «прослушки» — но любой опер в курсе, что полной защиты в этом деле не бывает в принципе) и радиостанции. Насчет личного оружия сказали, что оно хранится в арсенале у спецов и по мере надобности его можно будет получить буквально за считанные минуты. Понятно...

В основном на первом этапе работало отделение розыска. Ничего оно не разыскивало, а просто активно добывало информацию. Молодежи у них было немного, в основном солидные на вид люди, и, как я понял, дело свое они знали. К исходу первой недели с начала работы у нас уже был вполне отчетливый абрис местной ситуации по обороту наркотиков, имелся приблизительный круг лиц, участвующих в этом обороте, и массив данных для работы. Вечером мое отделение собиралось у них в оперативном зале, и мы совместно с розыскниками разбирали, что удалось им добыть за предшествующие сутки. Нарабатывали базу. Да, из «розыска» присутствовали обычно человека три-четыре. Остальные дежурили на «прослушке» и в «наружке» (в наблюдении).

Днем мое отделение в полном составе на несколько часов прикомандировывалось к спецам. Разуваев обучал нас работать в коллективе (парами, тройками и всей кучей сразу) в режиме «адреналина» и в таком же режиме палить из разных видов стрелкового оружия, а также пользоваться холодным оружием и подручными предметами.

Надо вам сказать, тяжелые это были тренировки, хоть мы все молодые и крепкие. Поначалу я был жутко недоволен: зачем оперов гонять по программе спецназа?! Они этим годами занимаются, а мы вот-вот начнем активно работать, за неделю-другую все равно ничего путного из этого не выйдет...

Потом кое-что понял и смирился.

Одного парня из своего отделения я знаю, доводилось по работе встречаться. Такой же, как и я, звезд с неба не хватает, «серенький», скромный... Но — тоже «ворошиловский стрелок». Несколько раз за недолгий период службы применял оружие, и, по-моему, раза три — наповал.

Остальных не знаю, но все у меня как на подбор: жилистые, крепкие, молчаливые, тихие, скромные... Тренировки показали — все хорошо переносят нагрузки и боль и все неплохо стреляют. Даже крепко покувыркавшись, нахватав плюх от разуваевских садистов и побегав под завывание турбины, показывают стабильный результат...

Ага, вон оно что... Ну-ну... Не понял только, почему именно мы... У нас же спецназ есть! И вообще, поначалу я думал, что разными щекотливыми делами будет заниматься загадочный «отдел обеспечения». Зря, что ли, на них шапочки натягивали? Ну ладно, посмотрим, что из этого получится...

Больше всего из тех тренировок мне запомнилась «виолончель». Это Разуваев так ласково обозвал авиационную турбину. В тот же день, как убрали заборы, нам привезли несколько фур с кучей всякого хлама для полигона, и в числе прочего — авиационную турбину. Жуткая вещь, я вам скажу. Врубают эту турбину — и такой страшный рев стоит, что можно не только из обычного оружия стрелять, но, пожалуй, из гранатометов садить залпами. Турбина все глушит. А уж на нервы действует — я те дам! Вибрация, глухота, полная дезориентация. Поначалу, пока не привыкнешь, не то что стрелять по мишеням — непросто даже понять, что от тебя хотят вообще!

Думаю, для окружающих все вполне естественно: новое «КБ» занимается какими-то техногенными разработками. Тут, я заметил, таких звуков в округе хватает: частенько сирена орет истошно, как на учениях гражданской обороны, что-то завывает в разных местах наподобие нашей «виолончели», а то и помощнее, по ночам какой-то загадочный мелодичный звон раздается, странные выхлопы слышны, наподобие этаких «мягких» взрывов, при этом ощутимо потряхивает, как при подземных толчках, по небу разноцветные сполохи скачут...