Лично Селий считает, что в отношении счастья эпикурейцы взяли многое у паразитов. Глубоко задумавшись, когда его мысли слегка затуманились вином, Селий автоматически берет правее, когда он подходит к Велии, и двигается дальше в гору к своим комнатам на нижнем холме Виминаль.

Он бормочет про себя: «Это чистое воровство, философы, стремящиеся к счастью. Я имею в виду, что такое счастье? Когда вы дошли до этого? Я считаю, что счастье – это спокойная душа в теле, которое находится в мире с собой. Так и у кого это есть? У человека, который постоянно исследует форму Земли, бесконечно ли пространство и размер Солнца? Я сталкиваюсь с астрономическими расстояниями, природой вещей, существованием или отсутствием богов или участвую в непрекращающихся спорах с коллегами? Это вот ваши философы. Я, как только устрою свой следующий ужин, убежден, что я живу в лучшем из всех возможных миров. Как только мой желудок будет удовлетворен, руки и ноги смогут позаботиться о себе. Философы, ха! Для них не найдется места в приличном обеденном зале.

Погрузившись во внутренний диалог с самим собой, Селий идет прямо на группу молодых людей, направляющихся в другую сторону. Происходит жестокое столкновение и неизбежные обвинения.

Глядя на сердитые лица, Селий понимает, что у него проблемы. Эти молодые люди были на вечеринке, и они похожи на тех парней, которые могут спать только после того, как хорошенько подерутся, если избиение Селия можно назвать словом «драка».

«Кто поел бобов, чтобы потом выдуть тебя сзади? – требовательно вопрошает один из этих хамов, угрожающе продвигаясь вперед. Он видит, как обеденная одежда сжимается в руке Селия, и смеется. – С каким сапожником вы ловили порезанный лук-порей и варили головы овец, а? Ответь мне или получай!»

Селий снова затревожился. К этому моменту он уже молился вернуться домой хотя бы с несколькими зубами, оставленными во рту. «Ребята…», – заискивающе говорит он и снова смотрит на большие, расплывчатые фигуры, приближающиеся к нему. Где вигилы, когда они так нужны? Придя к мгновенному решению, Селий бросает свой узел с трофеями с вечеринки и бежит по улице, а его сандалии громко хлопают по плитам. Он исчезает в тени, сопровождаемый смехом и остротами, но, к его огромному облегчению, никто не предпринимает каких-либо серьезных попыток преследовать его.

Молодые люди, громко разговаривая, направляются к Форуму, и воцаряется мир. В тишине из тени выходит бродячий кот, чтобы исследовать упавшие на дорогу продукты, и начинает спокойно есть. Над безмолвной улицей в полночном черном небе сияют звезды. И хотя город дремлет, медленное колесо созвездий несет Рим в другой день.

Рабыня готовит завтрак

Этот метод определения времени по звездам все еще можно использовать сегодня, поскольку созвездия изменились только по названиям. Хвост собаки теперь Polaris, Полярная звезда, в то время как Семь быков стали Плугом для европейцев и Большой Медведицей – для американцев.

Мать ухаживает за больным ребенком

Антифон, 87 В. 49d

Цицерон, «Тускуланские беседы», 5.2.413

«Нравственные письма к Луцилию», 99.2

Ученик отправляется на утренние уроки

«Сатиры», 7.203ff

Девушка-подросток бросает своего парня

Сульпиция, 2, 7-8

Каменщик работает над царской усыпальницей

На самом деле, это ложная этимология, но это ошибка того времени, а не современная.

Хозяйка таверны

Инцидент в таверне «Девятый Столп», описанный Копой в начале часа, приведен (с большим количеством непристойных подробностей) поэтом Катуллом в «Кармине», 37. История Копы так тщательно повторяет его, что некоторые сюжетные линии Катулла воспроизводятся почти дословно. Другие граффити из Помпеи, такие как «Игроки в кости» и «Предупреждение для клиентов держать руки подальше от девочек», были включены в историю Копы.

Смотритель бани принимает клиентов

Марциал, «Эпиграммы», 7.88

Ювенал, «Сатиры», 2

Прачка на вечерней смене

Сова символизирует Минерву, богиню-покровительницу валяльных дел мастеров. «Оружие и человек» – это первая строка знаменитой «Энеиды» Вергилия.

Из-за этого публичные писсуары в Париже до недавнего времени назывались Vespasiennes.

Торговцы специями отправляются на ужин

Фактически в полдень в Кейптауне (Южная Африка), когда вы смотрите на запад, полуденное солнце действительно находится справа от вас, то есть на севере, точно так же, как в Северном полушарии полуденное солнце находится слева.

Гладиатор демонстрирует свои способности

Ювенал, «Сатиры», 6.347

Паразит возвращается с ужина

Извинения Луциану из Самосаты (125–180 гг. н. э.), чьи адвокаты, несомненно, точат пишущие приборы, чтобы подать иск на Селия, поскольку большая часть его беспорядочного философствования списана непосредственно из сатирического диалога Луциана «Паразит». Точно так же, как встреча и диалог с уличными головорезами, почти дословно повторяют третью сатиру Ювенала.

Модель римской пожарной машины (с. 14), Магу Evans Picture Library.

Мозаичное изображение двухколесной колесницы (с. 27), MuseoPics – Paul Williams / Alamy.

Пекарня в Помпеях (с. 32), фото Jeremy Day.

Хозяйка и рабыня (с. 48), Werner Forman / Universal Images Group / Getty Images.

Послеродовая сцена с римского барельефа (с. 56), Mary Evans Picture Library.

«Медленная почта» (с. 64), Johann Jaritz / Creative Commons CC-by-SA-3.0.

Римские студенты в форме (с. 74), фото Philip Matyszak, музей Ватикана.

Римские сенаторы на параде (с. 84), DEA/ G Dagli Orti / Getty Images.

Весталка (с. 96), Art Media / Print Collector / Getty Images.

Базилика в Помпеях (с. 105), martin951 / Shutterstock.com.

Девушка в греческом хитоне за игрой в бабки (с. 117), Carole Raddato / Creative Commons CC-by-SA-2.0.

Каменщик со своими инструментами (с. 127), Azoor Photo / Alamy.

Статуэтка танцора (с. 139), J. Paul Getty Museum / Gift of Barbara and Lawrence Fleischman.

Водяные часы (с. 144), Nicku / Shutterstock.com

Интерьер бани (с. 154), фото Jeremy Day.

Римский буфет (с. 164), иллюстрация из The Private Life of the Romans Harold W. Johnston; Scott, Foresman и Ко, Чикаго, 1903.

Римская женщина (с. 166), DEA/ De Agostini / Getty Images.

Римская прачечная (с. 178), фото Jeremy Day.