– Все равно не нужно его здесь оставлять, – настаивал Зотов. – Или извлечь содержимое в моем присутствии, или доставить на склад.

– Извлекать вы будете сами все, что душа пожелает, у меня даже кода от этой бандуры нет. Что-нибудь еще?

Чувствовалось, что Зотову хочется остаться и лично проследить, чтобы сейф достали без повреждений. Но взгляд Бориса сейчас говорил больше любых слов, и делец вынужден был откланяться.

Оно и к лучшему, что не остался. Извлечение проклятого сейфа затянулось на много часов. Обломки отеля трещали и трескались, Борис не был уверен, что сейчас внизу нет никаких пустот, которые могут рухнуть в самый неподходящий момент. Действовать приходилось по чуть-чуть, привлекая других спасателей и забывая обо всем остальном.

Такой подход, естественно, злил Бориса: он помнил, сколько тел еще оставалось под завалами. Они спасатели, они должны помогать людям, а не возиться с металлической коробкой! Однако жизнь научила Бориса тому, что порой с начальством лучше не спорить.

Солнце уже стало темно-рыжим, с красными подпалинами, когда сейф достали и увезли. Борис велел включить еще несколько фонарей и задержаться дольше обычного. Если не найти тела, то хотя бы закрепить обломки, чтобы тут ничего до утра не обрушилось.

Закончили спасатели поздно вечером, и когда мощные прожекторы погасли, мир на секунду стал совсем черным. Словно Борис и вовсе ослеп – увидел достаточно и больше не захотел. Когда-то такое пугало его, теперь он просто выждал пару секунд, позволяя глазам приспособиться к новым условиям.

Тело, усталое и грязное, требовало отдыха. А перед этим – долгого горячего душа, чтобы смыть с кожи корку из пыли и пота. Но Борис не мог позволить себе такое удовольствие, не сразу так точно. Раньше – да, а теперь на складе накопилось слишком много предметов, за которые он нес ответственность. Поэтому каждый день спасатель завершал визитом на этот склад, чтобы лично проверить, правильно ли сделана опись.

Это было не так уж сложно. Склад оставался в стороне от корпусов, но не очень далеко. Охрану в стиле военного объекта там не устраивали, просто запирали прочную металлическую дверь на ключ, а ключ у Бориса имелся.

Спасатель добрался до здания, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя остатки пыли. Единственным источником освещения поблизости был яркий фонарь над крыльцом. На белый свет слетались мотыльки и кружили, бились – словно души людей, которые пытались вернуть вмиг ставшие бесполезными предметы на складе.

От такого сравнения Борис невольно поежился. Лезет же в голову всякое на ночь глядя! Нужно как можно скорее покончить с этим и идти спать, так совсем с катушек слететь можно.

Он отпер дверь и вошел на склад. Хотел включить свет, но в этот момент услышал за спиной шорох. Борис начал оборачиваться, однако завершить движение так и не успел: было странное, не болезненное даже, а просто очень тяжелое прикосновение к затылку – и наступила темнота…

Очнулся Борис на полу склада, возле невысокой лестницы. За окнами было темно, значит, короткая южная ночь еще не миновала. Спасатель сначала не понял, что происходит, где он вообще находится. Потом вспомнил, резко приподнялся на локтях, огляделся вокруг, игнорируя пульсирующую в голове боль.

Он по-прежнему был на складе один, свет не горел. Его не связали и не избили, только голова и пострадала. Ключ, отельная карта и мобильный остались при нем.

Все еще ничего не понимая, Борис кое-как поднялся и включил свет, резко и неприятно ударивший по глазам. Свет ламп вырвал из темноты помещение, почти не оставляя теней. Теперь Борис мог убедиться, что он сейчас на складе один, на полках по-прежнему аккуратно разложены предметы с бирками. Понять, пропало что-то или нет, можно будет только при инвентаризации, но все же… Вот пакет с золотыми украшениями – его не тронули. Вот чей-то кошелек, полный наличных, тоже не забрали. Если бы сюда кто-то пробрался и оглушил Бориса, разве не начал бы он с самых очевидных ценных вещей?

– Чертовщина какая-то, – пробормотал Борис, осторожно касаясь затылка.

Там уже прощупывалась плотная шишка, на волосах осталась запекшаяся кровь, совсем чуть-чуть. Еще пару минут назад Борис был уверен, что на него напали. Но ведь нападают по какой-то причине! Вариантов немного: убить или ограбить, а тут не сделали ни того, ни другого.

Борису пришлось признать: похоже, у него закружилась голова, он потерял сознание, скатился со ступеней, так и заработал шишку. Нечем тут гордиться, да и вся эта история достойна лишь того, чтобы о ней поскорее забыть.

Глава 9

Дорога домой короче, когда тебя ждут

Полина осторожно коснулась бинта на лбу и подумала, что ей очень повезло. Воображение, питаемое страхом, рисовало страшные образы сгоревшего трупа в остове машины, открытых переломов, пробитого насквозь тела… Полина отогнала их усилием воли. Нет смысла думать об этом, зачем пугать себя, если все обошлось?

Машину она все-таки разбила, а вот сама почти не пострадала. При столкновении был резкий рывок, норовивший вышвырнуть Полину вперед, прямо в лобовое стекло. Но ремень безопасности удержал, она просто ударилась головой об руль, так и заработала небольшую ссадину на линии роста волос. Кусты смягчили столкновение, замедлили машину, поэтому все закончилось относительно неплохо.

Полина сумела сразу же выбраться и позвонить в службу спасения. Полиция и «Скорая» прибыли на удивление быстро, еще раньше прибежали местные, которые, конечно, не заметить аварию не могли. Лоб девушке перебинтовали, машину готовились осмотреть, потом забрать. Врачи предлагали отвезти пострадавшую в больницу, но сама пострадавшая себя таковой не считала и отказалась.

Полина говорила всем, что тормоза подвели случайно и она ничего такого не подозревала. Она не была уверена, что это правда, но по взглядам полицейских видела, что ни к чему иному они не готовы. Стоит заговорить про диверсию – и ей наверняка заявят, что головой она приложилась сильнее, чем кажется.

Был во всей этой ситуации и огромный плюс: Полина еще там, у дороги, узнала, кто в поселке говорит по-русски. Как только местные, окружившие ее, сообразили, что она иностранка, то притащили откуда-то переводчицу.

Переводчицей оказалась женщина лет пятидесяти пяти, высокая, широкоплечая. Внешность у нее была специфическая: вытянутое лицо с широко посаженными глазами делало ее неуловимо похожей на грустную лошадь, четко обозначенные складки вокруг тонких губ и чуть сплюснутый нос сходство лишь усиливали. Нос, похоже, ломали, но очень давно. Женщина пришла в длинном традиционном платье и платке, закрывавшем голову. Наряд Полине показался слишком теплым