Пищеварительный канал как пособник преступников

Если обстоятельства не позволяют держать сигареты и мобильный телефон в карманах брюк, реальную альтернативу может предоставить прямая кишка. Настолько реальную, что в государственные тюрьмы Калифорнии ректальной контрабандой ежегодно доставляют более тысячи фунтов табачных изделий и сотни мобильных трубок. Контрабанда эта позволяет бандитам-заключенным и осужденным наркодилерам совершать из-за решетки деловые звонки, с удовольствием покуривая во время этих разговоров.

«Вот это поступило в пятницу», – лейтенант Джин Паркс, офицер по борьбе с контрабандой в государственной тюрьме города Авенал, Калифорния, указывает на прозрачный пластиковый пакет для мусора, на две трети наполненный чем-то, похожим ямс, но не ямсом. Это листья трубочного табака Golden Leaf, защищенные латексом и свернутые таким образом, чтобы с одной стороны получился конус – для более легко помещения. Нет, не в чаши курительных трубок. Мусорный пакет в данном случае – это «навал», или часть массовой контрабанды, скрытно шедшей через близлежащую птицеферму. Туда от двух до трех сотен сидельцев Авенальской тюрьмы ходят трудиться, а затем «возвращаются домой». Если бы Паркс и его подчиненные не перехватили мешок, скрутки табачных листьев были бы «оприходованы» и переправлены в тюремный двор: двое-трое, а может быть, как иногда случается, и шестеро заключенных рассовали бы латексные упаковки по задним проходам, где и хранили бы по соседству с собственными яичками.

Сквозь пластиковые стенки мешка проникает фруктовый запах ароматизированного табака. Атмосфера в отделе расследований – как в фирменном магазине табачной фабрики. Розничная цена Golden Leaf – около 25 долларов за фунт. Во дворике Авенальской тюрьмы одна унция продается не менее чем по 100, повышая общую стоимость конфискованного пакета до 1600. А если схватят за руку, наказание не слишком жестокое – временное лишение свиданий. «Мы такие мешочки, наверное, сотнями тысяч ликвидируем», – говорит Паркс. У него большие голубые глаза с магнетическим блеском и ровная, невозмутимая манера говорить. Благодаря такому сочетанию, он кажется человеком, немного уставшим от происходящего, но еще не разучившимся чему-то удивляться.

Паркс ведет меня на склад и показывает целый банк из дюжины сейфов, каждый из которых предназначен для хранения ежемесячного улова контрабандных мобильных трубок.

– И все они… – спрашиваю я, – из…

– Отсюда? – Паркс соединяет колечком большой и указательный пальцы. Из «трубы», то есть. Милый сленг для обозначения ректальной доставки. «Нет, не все. Только некоторые».

Паркс делает два шага и тянется к другому большому пластиковому пакету: «А это – зарядные устройства». В прочих пакетах и коробках – батарейки, наушники, сим-карты. На тюремном жаргоне прямая кишка – «бумажник узника»[131], но можно было бы назвать и Radio Shack[132]. На пути сюда меня останавливает начальник контрольно-пропускного пункта, решивший рассказать мне об одном заключенном, который подобным образом нес в себе две коробочки скоб для степлера, точилку для карандашей, запасные лезвия для этой точилки и три большие кольца для скрепления документов. Малого прозвали «ОС» – от «Офисного Склада». Никто из тюремного персонала не может сказать, зачем ОСу все это было нужно.

«Трубари» Авенала используют ректум именно с той целью, которую предусмотрела для этого органа эволюция – для хранения. Нижние отделы желудочно-кишечного тракта представляют собой область для сбора всего, что остается от пищи после того, как кишечник абсорбирует максимум нутриентов. Вода всасывается стенками кишечника по мере продвижения пищевой кашицы. Если все идет нормально, эта кашица, отдавая воду, достигает определенной консистенции – и покидает тело, как только начинает соответствовать значениям Бристольской шкалы стула[133] от 2 («колбасовидный комковатый кал») до 5 («в форме мягких комочков с четкими краями»). Самое приятное заключается в том, что человек нуждается в избавлении от данных остатков всего один или два раза в день.

Если вы не против, присмотримся к процессу получше. От шести до восьми раз в день – независимо от ваших мыслей или самоощущения – сжатия кишечных мышц, называемые усиленной перистальтикой, заставляют содержимое ободочной кишки продвигаться вперед. Прием пищи усиливает это действие благодаря тому, что именуется желудочно-ободочным рефлексом. Чем обильнее еда, тем сильнее импульс, задающий энергию продвижения. Все продукты распада, ранее «застрявшие» выше прямой кишки, теперь оказываются в ней.

А затем и вне ее – по мере того, как сверху надвигаются новые порции. «Это своего рода защитный рефлекс», – поясняет Уильям Уайтхед, содиректор Центра функциональных и перистальтических желудочно-кишечных расстройств при университете Северной Каролины. Рефлекторное продвижение пищевой массы вперед предохраняет ободочную кишку от разрыва[134].