— Ну и дела, сэр, страсти какие… Пожалуй, я как-нибудь в другой раз сыграю.

Арни рассмеялась:

— Что, Вик, кишка тонка? За денежки трясешься?

— Меня не так волнует целость кошелька и сохранность звенящих в нем монет, сколько целость и сохранность моей драгоценной, безупречно гладкой, нежной, бледно-розовой шкуры.

Все расхохотались: выдубленной ветром и загоревшей под солнцем коже Вика, покрытой шрамами и ссадинами, меньше всего подходили торжественно перечисленные им эпитеты.

— Слушай, Вик, — позвал его с другого конца стола Кобен, — не трать время зря, лучше научи меня играть в кости. Это, говорят, нетрудно.

— Не валяй дурака, Коб, — весело ответил Вик. — Тоже мне, невинный ягненок. Не ты ли уже выиграл у той девчонки из когорты Доррин полдюжины серебряных монет, пока она честно учила тебя играть? Кого еще ты заставил так раскошелиться?

— Ой, многих, многих, — закатил глаза Кобен. — Такой уж я тупой, но везучий ученик.

— А вот и мы, — сообщил подошедший к компании трактирщик.

Вместе с двумя официантками он быстро накрыл на стол. Разогретые элем, солдаты живо принялись за еду. Когда был доеден последний кусок сыра и допиты последние глотки эля, оказалось, что таверна уже почти опустела.

— Ладно, — сказал Стэммел. — Последнее напоминание. Не шляться поодиночке. Ходите хотя бы по двое. Даже к девочкам. Так будет безопаснее. Будьте начеку: встреча с большой бандой — дело нечастое, а вот без кошелька остаться в толпе на улице проще простого. Никаких драк и скандалов. По поводу роты и наших дел — рот на замок. С местными жителями будьте повежливее. Если кто-нибудь из наших напивается в стельку, долг остальных — приволочь его обратно в казарму. Всем вернуться до ужина, чтобы вечером в город могли сходить другие. Всем все ясно?

Дюжина голов синхронно кивнула, и нестройный хор пробубнил:

— Так точно, сэр!

На рыночной площади новобранцы разделились на несколько групп по три-четыре человека. Арни и Кобен присоединились к Пакс с Сабеном, и все вместе они направились в обход рынка, заглядывая в каждую встречную лавку.

Такого разнообразия и изобилия Пакс никогда не видела. В одном магазинчике продавали кружева, аккуратно разложенные на черном бархате, в другом — разноцветный шелк. Наткнувшись на кондитерскую, приятели перемигнулись и все же сумели затолкать в себя по порции крема и прянику, хотя и были сыты после чрезвычайно обильного обеда. Затем Пакс долго разглядывала обувную лавку-мастерскую. Судя по всему, здесь можно было сделать сапоги на заказ. Образцы же стояли на прилавке — сапоги со шпорами для верховой езды, остроносые мягкие сапожки для дома и даже крепкие дорожные сапоги со шнуровкой, но сделанные из трех разных видов кожи. Заметив посетителей, человек, что-то мастеривший в углу, подошел к ним.

— Нравятся сапожки, доблестный воин? Эти? Хороший вкус — это кожа ящерицы, это — горного козла, а голенища — из кожи заморской гигантской змеи. Для тебя — всего один нас.

— Нет, спасибо, — пробормотала Паксенаррион, пораженная в равной мере как сапогами, так и их ценой.

Около ювелирной лавки компанию задержал Кобен. При виде четырех солдат стоявшие у входа в лавку охранники многозначительно положили руки на рукоятки своих сабель. Пакс решила не соваться внутрь, а просто посмотреть на товар снаружи, заглядывая через плечо стражника. В полумраке на черных подносах поблескивали десятки колец, перстней, сережек и бус. Золото, серебро и драгоценные камни. Кобен пытался привлечь ее внимание то к роскошному, по его мнению, перстню с рубином в виде сердечка, то к золотым серьгам в форме летящих птиц. Но Пакс, определив для себя, что в этой лавке ей товар не по карману, постаралась внушить себе, что он ее и не интересует.

Следующий магазин, торговавший самыми разными тканями, соединялся с мастерской, где портные были готовы сшить заказчику самое роскошное одеяние. Затем очередь дошла до музыкальных инструментов: на полках и прилавке громоздились лютни, флейты, большие и малые арфы, а также совершенно незнакомые всем четверым приятелям приспособления, из которых каким-то образом следовало извлекать музыку. Улыбнувшись посетителям, продавец легко тронул рукой струны одной из арф. Пакс замерла в восхищении.

— А вы… вы и играть умеете, а не только продаете их?

— Ну конечно, дочка. Я же сам их делаю. Вот послушай.

Неторопливая мелодия поплыла по комнате. Стоило ей замолкнуть, как Арни выпалила:

— А вы «Скачку Торра» знаете?

— А как же! В трех вариантах. Вы, ребята, откуда будете?

— С севера, из Тсайи.

— Понятно, — сказал продавец и, подмигнув им, подтянул две струны на своем инструменте. — Вот так будет похоже на то, как на ней играют в ваших краях.

Знакомую мелодию Пакс готова была слушать весь день. Сама не заметив как, она начала подпевать хозяину вместе с Арни и Кобеном. Закончив песню, продавец поинтересовался:

— А вы-то играть умеете, ребята?

Они только развели руками.

Вздохнув, продавец отложил арфу, снова взялся за маленькую стамеску и продолжил обрабатывать какую-то деревяшку. Пакс с удовольствием расспросила бы мастера, что он сейчас делает и для какого инструмента, но друзья направились к выходу, и она, попрощавшись, последовала за ними.

Через несколько лавок Пакс набрела на лоток со множеством религиозных символов, талисманов и амулетов, вырезанных или отлитых из подходящего камня или металла. Большинство фигурок было совершенно незнакомо ей. Она узнала лишь полумесяц и палицу Геда, Священное Колесо, колос Госпожи Мира и меч Тира с каким-то сверкающим камешком в рукоятке. Но что означали изогнутые рыбы, стальное дерево, полукруг из сцепленных лучами звезд — ей было неведомо. Глаза Пакс перебегали с золотистых яблок на медные листья, с хрустального молоточка на каменное копье… Все знакомые ей животные тоже были здесь, на прилавке, — либо целиком, либо одни головы. Много было также человеческих фигурок, чьи волосы, изгибаясь, образовывали петельки, чтобы подвешивать силуэты к бусам или пропускать через них цепочку. Из богов мелькнули более или менее известные Гутлак и двуликий Симийтс. Знаком Пакс был и Дорт — покровитель овцеводов и торговцев шерстью. Увидев каменную лошадку, она вдруг вспомнила рассказ Сабена о его предках и огляделась. Сам Сабен в соседней лавке выбирал гребенки для своих сестер.

Заметив, что посетительница задержала на чем-то внимание, к ней подошел продавец.

— Почем у вас эти? — показала она на группу каменных фигурок животных. — Да и крепкие ли они?

— А то как же, самый твердый камень. И потом — все амулеты освящены соответствующими жрецами и шаманами, поэтому они приносят своим владельцам удачу.

Пакс не сильно убедили эти заверения, но спорить она не стала.

— Так почем они?

— А что именно вас интересует? Эта лошадка? Символ Сеннета — гром-коня, и Арвони — покровителя кочевников-табунщиков… Ну, скажем, пять нити.