Сам Околович, конечно, научился многому. И то, что на определенном отрезке истории НТС стала активной группой борьбы его немалая заслуга. Прошлое его темновато. НТС так и не создало энциклопедию своих героев, хотя бы и пропагандистски отмытых. Поэтому многие биографии канули в Лету или истерты временем. Об Околовиче известно, что еще до Второй мировой войны, в 30-е годы, он вместе с напарником по фамилии Колков пробрался на территорию СССР, поездил по стране, посмотрел на жизнь, особенности перемещения, устройства на работу и благополучно отбыл восвояси. НКВД тогда и не заметило гастролеров. Но впоследствии отметило этот визит в приговоре суда по делу Михаила Георгиевского.

Вторично следы Околовича обнаруживаются в годы войны в Минске, Борисове и в Смоленске. Как утверждают современные «энтеэсовские» историки, он там, на оккупированной немцами советской территории, занимался организацией подпольных групп НТС, что не приветствовалось СД, в отличие от Абвера и разведотдела Генштаба «Иностранные армии Востока». Абвер смотрел дальше, загадывал перспективу. В целом ряде документов имя Околовича упоминается в связи с деятельностью оперативной группы «Зондерштаб-Россия». В официальном издании «История советских органов государственной безопасности» говорится, что созданный в марте 1942 года в системе Абвера специальный орган «Зондерштаб-Россия», поддерживавший тесную связь с карательными органами посредством резидентур и агентов, занимался поиском расположения партизанских формирований, сбором информации об их руководителях и численном составе, о районах их действия, способах их связи с центром, занимался уничтожением командиров и комиссаров, выявлением подпольных патриотических организаций и советских агентов, заброшенных в немецкий тыл.

И здесь непромытый шлепок на биографии «энтеэсовцев» и Околовича – 200 членов НТС служили в «Зондерштабе-Россия» под командованием ветерана немецких спецслужб, а попросту шпиона со стажем, Бориса Смысловского. И это не выдумка. Стоит лишь заглянуть в статью С.И.Дробязко «Эпопея генерала Смысловского» в «Материалах по истории Русского освободительного движения».

Похоже, что кадры НТС «обкатывались» в годы войны на борьбе с партизанами, коммунистами, чекистами и советскими офицерами. Большую часть этой борьбы составляли убийства этих людей. Особенно отметились агенты из «Зондерштаба-Россия» в Минске, где их стараниями был уничтожен подпольный горком компартии Белоруссии. Потом он восстановился, но агентура Смысловского вновь выявила подпольную сеть коммунистов. Около ста членов горкома нашли свою смерть в пыточных камерах, в показательных расстрелах, проводимых немецкой службой СД. Третий состав горкома действовал уже при спецотряде НКВД, базой которого стали леса около Минска.

Тогда в годы оккупации каждый делал свое дело. Партизаны, подпольщики, спецгруппы НКВД противодействовали новому порядку, насаждаемому гитлеровцами. Уничтожали оккупантов, подрывали транспортные коммуникации вермахта, сражающегося на Восточном фронте. Немецкие спецслужбы и карательные части выявляли и уничтожали группы и отряды сопротивления. А агенты НТС помогали немцам в этих кровавых акциях и параллельно создавали свои законспирированные группы на оккупированной территории России, Белоруссии и Украины.

Биографы НТС в сегодняшних трудах скрупулезно отмечают созидательную деятельность союза в годы Великой Отечественной войны. «В 1942 году подпольные группы НТС работали в 120 городах оккупированной России. Действовала сеть тайных типографий. Члены НТС под самыми невероятными легендами и с самыми разнообразными документами колесили по занятой немцами территории России. Устраивались на работу, ездили курьерами между подпольным центром НТС и группами в Киеве, Днепропетровске, Витебске, Орше и других городах».

Не откажешь Околовичу в творческом уме. Поскольку германские власти не признавали НТС в качестве самостоятельной национальной организации, то как было создавать группы союза на советской территории, контролируемой немцами? Здесь не проходила схема, когда нижестоящими ячейками руководит «сверху» центральный совет, находящийся либо в Берлине, либо еще где. Околович догадался, мелкие группы НТС в России из одного-трех человек должны быть автономны и складываться в общую сеть не по принципу подчиненности центру, а по принципу единства взглядов на судьбу советского режима. Каждая ячейка сама выбирает приемы борьбы, сама развивает в себе ненависть к власти и силу находит в понимании того, что она не одна, где-то рядом единомышленники. Вот такую сеть сплетал Околович в оккупированных советских городах, и на время этого плетения сделал Смоленск оперативным центром НТС на оккупированной советской территории. Это уже потом Поремский, теоретик НТС, осмыслил те приемы Околовича в СССР. И когда немцы оставили завоеванные города, в них для советской контрразведки остались агенты немецких спецслужб – СД и абвера и независимая сеть Околовича.

Создавал он эти «энтеэсовские» ячейки из пострадавших от советской власти интеллигентов и потомков разоренных предпринимателей, к коим относились уставший от жизни учитель, страдающий врач, бывший советский чиновник, что, выживая, работал у немцев, дьячок из местного прихода, сын нэпмана, дослужившийся до чина в местной русской полиции. Разве мог пройти Околович там, в Смоленске, мимо вот такого типа, о котором упоминает писатель Константин Симонов в своих подготовительных материалах к роману «Живые и мертвые». Шуриком его писатель назвал, был он сыном нэпмана, служил в том же Смоленске в русской полиции. И рассуждал он так:

– Конечно, война внесла в ту полосу разорения и прозябания, которую мы пережили при советской власти, еще новые унылые краски. Это неизбежно и печально, но Россия перешагнет через это и станет еще на здоровую европейскую почву. Мы, в сущности, пока еще все азиаты, и я, конечно, тоже. Очень бы хотелось посмотреть Германию. Наверное, скоро это будет возможно, и, наверное, любой заштатный немецкий городишко покажется нам по сравнению с этим же Смоленском оазисом культуры, и я буду смотреть на него как дикарь. Это стыдно, но я не скрываю от себя этого, я трезво смотрю в будущее. Конечно, война, в которой большевистское, но, в общем-то, по существу, русское войско так позорно бьют, как бьют его немцы, будет унизительным воспоминанием в нашей армии, но помните, как сказано в «Полтаве» про Петра и шведов: «Пью за учителей своих». Конечно, мы – я именно говорю о таких, как я, – в своем роде потерянное поколение. Мы прожили двадцать четыре года в пустоте, среди чужих идей, и многие из нас просто потеряли представление, какой могла бы быть сейчас жизнь в России, если бы наши отцы сначала собственными руками не предали царя, а потом не поджали хвост перед большевиками. Все заново, все заново. Россию надо будет восстанавливать из пепла, с азов. надо считать исходным положением не то, что было перед Октябрьской революцией, а то, что было перед Февральской. Строя новую Россию, надо будет мыслить широко и обдумывать все заново, совершенно заново.

Этот Шурик у Симонова плохо кончил, в романной реальности башку ему подпольщики размозжили, а в натуральной ситуации бежал бы он с немцами из Смоленска. И одной ячейкой НТС стало бы меньше. Но здесь интересны его разговоры, логика мысли. У всех завербованных Околовичем она примерно была такая, как у Шурика. Да, и у Околовича она была такая же. И у немалого числа советских граждан 90-х годов, периода горбачевской перестройки и начала ельцинских реформ. Кто в военные годы не «засветился» при немцах, служа им, продолжил жить при вернувшейся советской власти, жить в автономном режиме – тело при коммунистах, душа с НТС.