А дальше процитируем фрагмент из его, можно сказать, официальной биографии, написанной В.Пушкаревым, что на сайте Московского синергетического форума. «В 1941 году ВДП (Владимир Дмитриевич Поремский. – Э.М.) был задержан в Париже гестапо и препровожден под его надзором в Берлин. Здесь он получил работу переводчика и преподавателя в лагере для переподготовки военнопленных в Вустрау, находившемся в ведении Восточного министерства. При всей одиозности этого учреждения, в нем, как и в других ведомствах тогдашней Германии, находились люди, не разделявшие гитлеровскую политику, сочувствовавшие возрождению национальной России и покрывавшие деятельность формально закрытого в Германии НТС. Таким образом, лагерь Вустрау, где из военнопленных отбирались работники для администрации оккупированных областей, стал на первом этапе войны средоточием подпольной деятельности НТС. Здесь рядом с ВДП работали Брунст, Вергун, Редлих и другие видные руководители Союза. Здесь ВДП в декабре 1943 года был избран в Исполнительное Бюро (в Совете он, как председатель Французского отдела, состоял по тогдашнему Уставу с начала 1930-х годов)».

Дополним этот сюжет свидетельством Евгения Ивановича Дивнича, который с 1934-го по 1940 год входил в руководство НТС. «Мне памятен, – писал он, – случайный разговор с солидаристом В.Д.Поремским зимою в 1941 году. Разговор происходил в Берлине за обедом в «Итальянском ресторане». Поремский тогда работал диктором на немецком радио, где числился и я. В то время меня раздирали внутренние сомнения о моей роли. Завязался разговор. Я высказал свое мнение – не пора ли бежать от грязного дела: хозяева требуют от нас призывать советских солдат сдаваться в плен немцам. Мало того, что это ведет к поражению России, но мы еще знаем нечеловеческие условия немецкого плена.

Поремский не переставал жевать спокойно, слишком спокойно для русского патриота. Так мог жевать человек, у которого совесть в полной гармонии с поступками.

– Меня это ничуть не пугает. Я совершенно сознательно призываю. Главное – свергнуть большевиков.

– Но это захват России немцами!

– Пустяки. Идея солидаризма их растворит. В русской душе, когда жизнь будет построена на солидаризме, потонут немецкие чаяния захвата. Русская водка, русская песня, русская женщина, русское радушие хоть кого переделают».

Деятельная служба Поремского в лагере Вустрау, где готовили пропагандистов из русских для русских, прежде всего, для армии генерала Власова, по существу, сделали его идеологом власовской армии, вместе с Артемовым и Казанцевым. Артемов заразился его стилем, который угадывается в «Пражском манифесте» – политическом меморандуме Власова.

Вернемся, однако, к официальной биографии Поремского на сайте Московского синергетического форума.

«В Вустрау, в противовес гитлеровской русофобской пропаганде, ВДП перевел и отпечатал на ротаторе книгу немецкого философа Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока» – о высоких духовных качествах русского народа и всемирном призвании России. Перевод этот, наряду с общей «неподконтрольностью» НТС, ставился ВДП в вину, когда он в июне 1944 года был арестован гестапо. Заключение он отбывал в тюрьме на Александерплац в Берлине и в концлагере Заксенхаузен. Освобожден он был вместе с несколькими другими руководителями Союза лишь в апреле 1945 года в результате личного вмешательства генерала А.А.Власова. Как человек, вхожий в западные круги и владеющий несколькими языками, он был в последние дни войны направлен Власовым на связь с англичанами в Гамбург, для ознакомления союзников с замыслом Освободительного движения. Но англичане его слушать не пожелали и заключили в лагерь военнопленных, откуда он вышел, после тяжелой болезни, лишь в 1946 году».

Что было вполне естественно. Тогда, весной 1945 года, для англичан, союзников советской России по антигитлеровской коалиции, любой, кто был замечен в сотрудничестве с гитлеровцами и их пособниками, рассматривался как преступник. Поэтому и попал Поремский в лагерь. Через год, когда забрезжила холодная война, английские профи оценили его полезность для борьбы с Советами и освободили.

«Профи» из разведки подобрали тогда «энтеэсовцев», заинтересовавшись агентурой НТС на советской территории, которую там так усердно при немцах насаждал Околович и другие эмиссары союза. НТС пригрели, дали денег, определили с ним планы сотрудничества и совместных операций. И пока оперативная служба НТС под началом Околовича готовила новых агентов для «заброски» в Советский Союз, Поремский, пребывавший к тому времени в должности ответственного за связь с внешним миром, эдакого министра иностранных дел НТС, работал над программой идеологического удара по советской власти.

Первым делом «поднять» издательство и журнал «Посев», затем радио, которое назовем «Свободная Россия», – планировал он. Оснастить их идейной платформой, которая сделает их выступления концептуальными. Под это англичане дали неплохое финансирование, хотя и давили больше на агентурную, разведывательную работу.

Мысль Поремского обгоняла время. Талантлив был. Стратегическая теория нужна была для низвержения власти коммунистов в Советском Союзе. Теория, включавшая не столько конечную цель, сколько приемы, методы обрушения режима. И он ее тогда и создал. Так называемую «молекулярную» теорию. Недооцененную, часто не понятую коммунистами и принятую спохватившимися американцами. Он, конечно, перечитал много, обосновывая свой труд, заряжаясь идеями Маркса, Энгельса, Ленина, конечно, прежде всего, о деятельности в условиях подполья, и, конечно, Антонио Грамши, выдающегося итальянского марксиста, размышлявшего о взаимоотношениях элиты и власти, власти и народа, о революциях и государственных переворотах. В этом ряду и сочинение итальянского писателя Курцио Малапарте «Теория государственного переворота», и Троцкий с его теорией перманентной революции, и сочинения католиков из ордена иезуитов. И все же более всего Грамши, проштудированный буквально до корки.

Как же его теория увлекла Поремского! Вертел ее так и эдак, бывали дни, когда с мыслями о ней ложился, и с мыслями о том же вставал. И настал день, когда он предъявил руководству НТС и эмигрантской элите свою концепцию. Как инженер-химик, занимавшийся молекулярными процессами, он и в политику привнес образ молекулы, взаимодействующей с системой. Но эта его «молекулярная» теория – по сути, теория Грамши, переработанная для оперативных целей, чтобы воздействовать на элиту и на массы. Не стесняясь, приватизировал его наследие.

В начале зимы 1949 года Поремский закончил рукопись под названием «К теории революции в условиях тоталитарного режима». Теория, конечно, «молекулярная».

Как повлиять на массу, спрашивает Поремский? Вначале он тоже, как и Грамши, отвечает на вопрос: что невозможно в тоталитарных условиях? Невозможна разветвленная организационная структура, разделение функций, система подчинения и связи для борьбы с режимом. Но может быть структура организации и не столь важна, когда есть единство идей и действий? Если эффективность организации, – рассуждал Поремский, – равна произведению трех факторов – структуры, единства идей и единства действий, – то эту самую эффективность можно получить, уменьшив первый фактор и увеличив последние два.