о её интересном положении и о своём странном сне, где они плыли на том совершенно целом судне, и она была с младенцем на руках.

— В день, когда я вышла из комы, моя дочь радела сына.

— Понятно, у меня тоже в это время внук родился, — счастливо улыбнулся он.

Из кофе они вышли уже в полночь, он пошёл её провожать, не успели выйти на проспект, как пошёл дождь и пока добежали до её подъезда, вымокли до нитки. Леонэлла настояла, чтоб он зашёл к ней в квартиру.

— Снимай верхнюю одежду и обувь и проходи в ванную комнату, тебе надо принять тёплый душ, а я пока чаю заварю, — командовала она, как только вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.

А он и не спорил, выполнил всё, что ему хозяйка приказала, зашёл в душ, начал раздеваться, раздался робкий стук в дверь.

— Да.

— Ты ещё не разделся? — спросила она через дверь, — вот возьми большое полотенце, у меня нет одежды твоего размера.

Он взял полотенце из её руки, протянутой в щель, чуть приоткрывшейся двери. Леонид быстро принял душ, замотался в полотенце, которое оказалось целой махровой простынёй и вышел в коридор со своими вещами в руках.

— Давай я их развешаю, чтоб они просохли и не помялись, а ты проходи в комнату, там на столике горячий чай, я сейчас подойду.

Леонэлла уже была в домашнем халатике, который её совсем не портил, влажные волосы волнами спускались к плечам, выглядела она почти такой же юной, как в том их общем сне. — «И как ей удаётся, так молодо выглядеть» — подумал он довольно улыбаясь.

— Ты голоден, — спросила она, входя в комнату, где он сидел на диване и пил чай.

— Очень.

Произнеся это слова с хитрой улыбкой, он встал с дивана и притянув её к себе, нежно обнял.

— Девочка моя, как же я по тебе скучал, — прошептал он ей в макушку.

Лео подняла на него глаза в которых блестели слёзы счастья, он от такого взгляда присел на диван увлекая её за собой. Она приземлилась к нему на колени и их глаза, и губы оказались на одном уровне, дыхания участилось, и больше не было сил сдерживать в себе все чувства, которые годами томились где — то глубоко в внутри. Страстный поцелуй объединил в одно целое — эти два одиноких сердца, измученных тоской друг о друге.

Глава — 34. Один сон на двоих

Всю ночь проговорили о том, как жили друг без друга после того, как расстались — это для обоих были грустные воспоминания. Леонэлле и рассказывать было особо не о чем, её жизнь состояла из череды однообразных дней в заботе о детях, а когда они выросли и разъехались по своим квартирам, то всё стало ещё грустнее. Заботу о детях, заменило одиночество, борьба с болячками, в которой победа была не на её стороне.

— В этот период жизни меня часто посещала мысль о никчёмности моего существования, — тихо произнесла она, стесняясь своих слов. — Перед каждой операцией я молилась, чтоб всё закончилось, не хотела просыпаться после наркоза и возвращаться к прежней жизни, и только на восьмой раз меня услышали и подарили несколько месяцев райской жизни.

Потом они лежали и вспоминали тот свой сон, один на двоих, что снился им в коме, и заново пересказывая каждый свою версию, дополняя друг друга. Эти подробные воспоминания дарили ощущения реальности, и казалось, что сейчас они находятся там, на острове в хижине, на саморучно сделанной кровати. И что по-прежнему молоды и полны сил, и именно там, их настоящая жизнь. Лео рассказала, как очнулась на острове и не знала, как туда попала.

— Последние годы у меня были проблемы со здоровьем, мне сделали несколько операций, — она тяжело вздохнула и продолжила, — последняя была десять месяцев назад, дали наркоз, я заснула, а очнулась, там у океана, — задумчиво произнесла она.

— Тоже самое, только я потерял сознания, когда в мою машину влетел внедорожник, был ливень и его водитель, наверно не справился с управлением на скользкой дороге, — озвучил свои воспоминания Леонид. — Удар, и я на корабле, который мотает на ревущих волнах, и кидает на скалы, кругом треск и скрежет, — он сделал паузу. — Потом потеря сознания, очнулся по горло в воде и веся как груша на дереве, с трудом освободился от куртки и ушёл под воду, казалась, что целую вечность пытался выбраться из-под толщи — этой мути, а когда вынырнул, услышал шаги, но не смог произнести не звука, чтоб привлечь твоё внимания.

— Это я виновата, могла б хорошенько всё обследовать, — тихо произнесла она и погладила его по щеке.

— Да, не в чём ты не виновата, так сложилось, — ответил он, улыбнувшись и накрыв её ладонь своей, плотно прижал к щеке. — Но самое для меня не понятное, почему я там, француз, да ещё и виконт из восемнадцатого века, — это та мысль часто всплывала в его голове, и он её отзвучал.

— Очень интересный вопрос, но я думаю, однажды мы разгадаем — эту загадку, — Лео лукаво улыбнулась. — А ведь ты себя вёл, как настоящий француз и рассказывал о своём помести в Провансе, и жизни в Париже, о разных морских путешествиях, и о своих верных друзьях, — она задумалась на мгновения. — Но самое интересное, на каком языке мы с тобой, там общались?

— Я думаю, на языке любви, — он притянул её к себе и нежно поцеловал.

— Я там тебя обманула, — не решительно произнесла Леонэлла.

— И в чем?

— Сказала, что не чего не помню о своей прошлой жизни, а на самом деле просто не смогла придумать, как можно объяснить французу из восемнадцатого века, что я из другого столетия, из будущего.

— Я думаю, что тогда бы тебе не поверил, посчитал бы, что ты сильно головой ударилась, — и Леонид закивал для убедительности.

— Ты даже не представляешь, как я по началу тебя боялась, думала, что ты какой-то злобный пират.

— А, я тебя хоть и не боялся, но первое впечатления о тебе было не очень лестным, эти твои штаны, футболка цвета хаки и волосы, торчавшие в разные стороны, — он усмехнулся. — Ты походила на беспризорника, одетого в непонятные вещи.

— Да, я представляю, видок у меня был ещё, тот, — и она засмеялась.

— Особенно, когда ты одевала себе на голову, то не понятное сооружение — типа шляпы, смотрелось хуже, чем твоя взъерошенная причёска.

— Плохо, что