* * *

Вечером Эвам показался из своего отсека. Нив вышел в гаадхарва-заалу, чтобы перекусить и поговорить с кем-нибудь о пустыне, как он привык во время прошлого назначения с Кхандом, однако Акар отказался составить ему компанию. Зато появился Эвам. Парнишка был невысоким и тощим, как больные в акара-лая, которых снедает желудочный червь.

Нив приветливо улыбнулся и протянул ему бутылку воды.

– Что, работал весь день? – спросил Нив.

Эвам молча кивнул.

Он взял бутылку, продолжая напряжённо поглядывать на Нива.

– Да, мы ведь даже не успели толком познакомиться! – спохватился Нив. – Я – Ниверт. А тебя зовут Эвам, да?

Эвам снова кивнул.

– Мы неплохо слетали сегодня, – сказал Нив. – Без приключений. Всегда бы так.

Эвам молчал.

– Вы ведь здесь уже неделю вдвоём? – спросил Нив.

– Да, неделю, – сказал Эвам.

– И это твоё первое назначение в пустыню? Тяжело, наверное, так сразу во всё погружаться. Я и сам ещё новичок.

Эвам сел и попытался открыть бутылку, крепко вцепившись тонкими пальцами в глубоко засевшую пробку. Та не поддавалась.

– Я сам согласился, – сказал Эвам. – Атантра, или как её там. Три недели. Я подумал, будет даже в чём-то проще. Успею…

– Привыкнуть? – подсказал Нив.

– Вроде того. – Эвам всё никак не мог вытащить пробку. – Хотя дурость это была, конечно. Привыкнуть! Как к такому вообще можно привыкнуть?

– А почему нет? Я уже немного привык, не знаю. Пустыня, конечно, разная всегда, но и то, что она всегда такая разная, тоже ведь когда-нибудь удивлять перестанет.

Эвам наконец справился с бутылкой и сделал несколько жадных глотков.

– Акар всегда такой нелюдимый? – спросил Нив.

– Наверное, – сказал Эвам.

– Что у вас вчера произошло?

Эвам вытер губы рукавом.

– Долии. Даже целый дождь из долий. И все падали так близко от вимана.

– Что ж, бывает. Я тоже видел долию в первый свой полёт.

– Мои родители погибли в городе при падении долии.

– Извини.

Ниву хотелось приободрить парня, рассказать ему какую-нибудь многозначительную историю о пустыне, о песчаных ветрах, о ночных звёздах, от которых кружится голова, но это было бы слишком похоже на Кханда, дурпту, сумасшедшего старика.

– Это уже очень давно произошло, – сказал Эвам. – Я ребёнком был. Правда, до сих пор…

Эвам замолчал, словно выдохся.

– Да уж, не представляю, каково это – когда в городе долия падает, – сказал Нив.

– Такое очень редко бывает. Обычно долии в пояс ветров или в нируттару падают. Их как будто притягивает пустыня эта.

– И зачем ты сюда перевёлся?

– Перевёлся? – Эвам испуганно качнул головой. – А вы что, сами на перевод подавали?

– Я? Нет, но…

Нив подумал – а чего он, собственно, ожидает? Кто будет стремиться к переводу в пески в надежде, что бюро потом позволит выбрать любую работу?

На него вдруг навалилась болезненная усталость – глаза слипались, мысли путались, бутылка с водой чуть не выскользнула из руки.

– Ты, кстати, видел, какое здесь небо? – проговорил Нив. – Столько звёзд! В Южном Хапуре по ночам тоже видно звёзды, но – ничего подобного. Даже близко! Иногда мне кажется, что только ради этого…

– Не знаю, – сказал Эвам. – Как-то я не особенно обращал внимания на звёзды. Звёзды видны сразу за стеной, не так, как здесь, конечно, но вовсе не обязательно забираться в самую карпаразу, чтобы ночным видом полюбоваться.

– Наверное, ты прав! – рассмеялся Нив. – Просто звёздное небо напоминает мне о доме. Я-то сам из Южного Хапура, там и в городе звёзды видно. Да, наверное, в этом всё дело. Не думал я, конечно, что мне пустыня будет о доме напоминать.

Нив встал.

– Ты извини, – сказал он, – но что-то я совсем замотался сегодня, глаза сами закрываются.

– Доброй ночи! – сказал Эвам.

Нив уже уходил, но обернулся в дверях.

– Ты знаешь, – сказал он, – в первый полёт всякое бывает. У меня вот тоже много чего было – радовался, что в живых остался. У нас впереди ещё две недели. Привыкнешь, втянешься. Акар твой, как мне показалось, любит судить сгоряча. В общем, уверен, мы ещё обязательно слетаем вместе.

– Слетаем, – согласился Эвам.

* * *

Они полетели через три дня. Нив сам уговорил Акара, который числился у них за главного, отпустить паренька, благо лететь им на этот раз предстояло не в пояс ветров, а к скальной гряде в карпаразе.

Эвам нервничал, и его волнение передавалось Ниву.

В вимане Нив сел у иллюминатора, а Эвам пристроился в углу, где перегорели лампы – и спрятался в тени. Виман сразу показался Ниву знакомым. Кривое стекло в иллюминаторе преломляло свет, и купол сто двенадцатой вытянулся, как шпиль на абитинских башнях.

Пилот не спешил. Прошло несколько минут после того, как они устроились в отсеке, прежде чем корабль поднялся. Песок забарабанил по обшивке. Виман завалился на одно крыло, и Нива впечатало в стенку. Эвам не успел пристегнуться и чуть не вывалился из кресла.

– Виманас! – усмехнулся Нив.

– Что? – не понял Эвам.

– Пристегни ремни! – крикнул Нив, и его заглушил рёв моторов.

Виман судорожно набирал скорость. В спину Нива отдавались размашистые ритмичные удары. Он закрыл глаза. По крайней мере, этот полёт будет недолгим.

Воздух в отсеке обжигал, как жар из дюз. Дхаав едва работал, Нив не мог вдохнуть полной грудью. На лбу выступил пот. Он вспомнил о своём первом полёте в пояс ветров, вспомнил шуточки и наставления Кханда, сошедший с ума компас, вставшие при полном заводе часы. Теперь, всего пару недель спустя, ему самому нужно играть роль опытного товарища, а не уповать на чью-то помощь.

Град из песка лупил по обшивке так, будто они летели сквозь дюны. Наверное, виманас просто не набрал достаточную высоту. Но Ниву даже не хотелось открывать глаза, чтобы посмотреть в иллюминатор. Мысль о том, что он теперь – самый опытный и главный, пугала. Он ещё не готов отвечать за кого-то, он сам только что перевёлся на работу в пески.

Виман превратился в жаровню. Нив стёр ладонью пот с лица.

Рёв двигателей причинял почти физическую боль, а после каждого толчка и воздушной ямы к горлу подкатывала тошнота. Нив решил, что лучше пересесть поближе к Эваму – там тряска не ощущалась так сильно, – и уже потянулся к ремню безопасности, как виман задрожал и страшно накренился.

– Ниверт! – крикнул Эвам.

Нив посмотрел на парня, пот застилал ему глаза.