— Ты изменила причёску? Тебе идёт короткая стрижка.

Элис не улыбнулась.

— Как ты узнал, где я живу?

— Что значит «как»? — Берти вскинул брови, — Ты же сама меня пригласила, забыла?

Как она могла забыть? Раннее утро, туман, аэродромная площадка…

Слова, произнесённые магом без притворства и фальши, от чистого сердца, имеют огромную силу: такие слова нельзя взять обратно.

— Я просто понял, где мне тебя искать, сразу, как прилетел в город, — он вылил себе остатки чая из заварочного чайника, — Так, будто бы вспомнил старый кинофильм, — словно я уже был здесь много раз, понимаешь?

— Ты же никому не скажешь?

— О чём?

— Этот адрес… — Элис поджала губы, — Я не хочу, чтобы его знал ещё кто-то. Кроме, тебя, конечно.

— Не скажу, если ты так хочешь…

— Пообещай!

— Обещаю.

Элис нахмурилась. Берти никому её не выдаст, в этом нет и тени сомнения, и всё же… Феликсу бы это не понравилось, она уверена.

— Поклянись, что никому не дашь этот адрес! — резко сказала она. Пожалуй, даже слишком резко.

— Ладно, ладно, не шуми! — Роберт оторвался от торта, с удивлением глядя на Элис, — Хорошо, клянусь, я никому ничего не расскажу.

Слово, сказанное человеком, тоже имеет немалую силу.

Услышав это, Элис немного успокоилась, но тревога никуда не делась. Напротив, теперь ко всем переживаниям добавились ещё и угрызения совести: никогда прежде у неё не было тайн от Роберта. А если он о чём-либо узнает…

— А у меня хорошая новость — голос Берти вывел её из задумчивости, — Я перебираюсь в Грейстоун! Можешь меня поздравить: департамент энергетики и ресурсов всё-таки дал добро на дальнейшее финансирование нашего проекта, а я вошёл в группу.

— Правда? — Элис недоверчиво улыбнулась. Про возможную командировку в столицу Берти твердил ей два последних года, но она считала это не более чем демагогией, — Что ж, поздравляю…

— Стив всё порывался ехать вместе со мной, — продолжал тараторить Берти, — Хотел покорять столицу. Все разговоры были только об этом: какие в Грейстоуне потрясающие пейзажи. Как будто я не знаю своего младшего братца! На самом деле, пейзажи лишь предлог: он тебя хотел увидеть. Я его еле отговорил от этой затеи. Тем более что в издательстве ценят его талант — ведь Стив уже в штате. Он, кстати, тебе привет передаёт.

— Здорово! Скажи ему, что я… — Элис осеклась: трилистник на правой ладони полыхнул огнём, напоминая о принесённой клятве. Она спрятала руки: не ровен час, Роберт ещё заметит свежую пентаграмму.

— Что с тобой?

— Всё нормально, Берт.

По встревоженному выражению его лица было ясно, что он ей не поверил.

— Ты неважно выглядишь, — он робко дотронулся до её руки, — Не обижайся, но, правда, у тебя такой вид, словно ты днём и ночью сражаешься с драконами.

Элис хмыкнула: Роберт и не представлял себе, насколько его догадка близка к истине.

— Я просто… — она виновато улыбнулась. Врать безумно не хотелось. — Не выспалась вчера.

Это было почти правдой: прошлой ночью ей опять снился тот сон.

«А что ещё может присниться после целого дня под руководством Тайлера?» — сердито подумала Элис, вспоминая, как накануне она тренировалась в паре с Анабель. Агент Тайлер зорко следил за курсантами, но казусы всё равно случались, стоило ему зазеваться на мгновение. Месяц назад, например, Элис не справилась с управлением тридцатифутовой петлей раскалённой плазмы, и чуть не сорвала занятия.

У входной двери послышалась возня, звякнул ключ в замочной скважине. Роберт непроизвольно оглянулся на звук.

— Эмили сегодня на дежурстве… Должно быть, это хозяйка, миссис Браун, — прошептала Элис, — Будет лучше, если она тебя не увидит.

— Понял. Ты меня проводишь?

В тот вечер Элис с Робертом впервые за долгое время шагали рядом, плечо к плечу, — совсем как в старые добрые времена в Айзенбурге. Они шли по набережной навстречу закату, пылавшему, как тысяча костров. Роберт что-то взахлёб рассказывал ей, но девушка думала о своём, и лишь изредка рассеянно кивала, делая вид, что внимательно слушает. Она не знала, радоваться ей или печалиться. Когда рядом плечо друга, бесспорно, куда проще одолеть невзгоды и беды. Вот только делиться со всеми своими проблемами она теперь не может. Как раньше всё было просто!

«Эх, если бы Берти тоже был… одним из нас».

К сожалению, это неосуществимо, даже теоретически. Роберт — человек, ему в агенты внешней разведки путь заказан. Более жёсткие критерии отбора сложно вообразить. За недолгое время службы Элис успела уяснить: её коллеги-курсанты — маги, каких ещё поискать. И Анабель, и Арнольд, и Теренс, и даже семнадцатилетний вундеркинд Питер — невероятно сильные маги, не говоря уже о Тайлере и остальных, — тех, кто служит в Департаменте уже много лет.

— Я знаю, что ты мне что-то недоговариваешь.

Элис споткнулась, не заметив ступеньку.

— Что?..

— Ты никогда не умела лгать, тем более мне, — вздохнул Берти.

В его глазах читалось сопереживание и какая-то безбрежная, неземная мудрость. Усилием воли она заставила себя не отводить взгляд.

— Мы же друзья, Берт?

Откуда только взялась эта вопросительная интонация?..

— Ну, а как же иначе? Пойми, не нужно думать, что ты в чём-то виновата. Каждый имеет право на личную жизнь. И я не хочу, чтобы ты страдала из-за этого. Я ведь тоже не могу рассказать тебе…

Роберт вдруг замолчал, и, захлопнув рот рукой, залился краской. Элис непонимающе уставилась на парня.

— Ты о чём?

— Ни о чём.

— Да ну тебя! — она расхохоталась. Сама мысль о том, что у Берти могут быть тайны, — тайны от неё, была нелепой, несуразной, фантастической. Элис смеялась два квартала, до самой остановки, не заметив, как смех разрядил напряжение. Подъехал, стуча колёсами, трамвай, и Роберт запрыгнул в последний вагон.

— Нас разместили в предместье Фоурсти, на севере! — крикнул он с подножки, — Но обещают перевести поближе к центру. Я заскочу к тебе как-нибудь, как только немного разгребусь с делами.

Трамвай исчез за углом, оставив Элис наедине с ветром и звёздами. Проводив взглядом курносый грузовик, медленно тарахтящий по мостовой, она повернула к дому.

Пусть она не может быть с ним такой же откровенной, как прежде. Зато её друг теперь рядом.

И только у самого порога Элис осознала, о чём думала всю дорогу: не о Берти, и не о разбитой машине, и не о завтрашней тренировке, — а о Дэниеле Уинстоне.

* * *

Пронзительная трель будильника, возвестившая, что отпущенные на сон пять астрономических часов истекли, ворвалась в сознание, настоятельно призывая к бодрствованию. С трудом открыв глаза, Элис вылезла из-под одеяла и