Эрих закрыл книгу и внимательно посмотрел на Зою, она уже хотела бросить следующую реплику, но он заговорил. Тихо и вкрадчиво. Его голос звучал так проникновенно и выразительно, что Зоя замерла при первых же строчках.

– Покидаю домик скромный,

Где моей любимой кров.

Тихим шагом в лес огромный

Я вхожу под сень дубов.

Прорвалась луна сквозь чащи:

Прошумел зефир ночной,

И, склоняясь, льют все слаще

Ей березы ладан свой.

Я блаженно пью прохладу

Летней сумрачной ночи!

Что душе дает отраду,

Тихо чувствуй и молчи.

Страсть сама почти невнятна.

Но и тысячу ночей

Дам таких я безвозвратно

За одну с красой моей.

– Ух! У меня мурашки по коже. Вы красиво читаете стихи.

– Спасибо.

– Я хочу еще, – потребовала Зоя.

– Так ты ушла? Ни сном ни духом

Я не виновен пред тобой.

Еще ловлю привычным слухом

Твои слова и голос твой.

Как путник с беспокойством смутным

Глядит в бездонный небосвод,

Где жаворонок ранним утром

Над ним – невидимый – поет;

Как взгляд мой, полный нетерпенья,

Следит – сквозь чащи – даль и высь,

Так все мои стихотворенья

«Вернись! – безумствуют. – Вернись!»

На последней строчке голос доктора дрогнул, и он отвел глаза от собеседницы. Зоя поняла, что стихи напомнили ему о жене, и поспешила перевести разговор на другую тему.

– Вы меня повсюду преследуете.

– Как это? – не понял Эрих.

– Включаешь телевизор, там интервью с вами. Открываешь архитектурный журнал, и тут снова вы и ваш великолепный дом. Вы повсюду.

Эрих рассмеялся.

– Я и не думала, что вы обладаете таким вкусом. Скорее вас можно представить в классических и роскошно обставленных интерьерах.

– Но нет! – воскликнул Эрих. – Классика не для меня.

– Вы обманываете меня! – воскликнула Зоя. – Ваш офис оформлен в классическом стиле. Я видела ваше интервью на фоне кабинета.

– Вы меня поймали. На этом настояла супруга, она сказала, что пациенты будут чувствовать себя комфортно в атмосфере классицизма, но не парадного, а без напыщенного золота и серебра.

– А я вот не знаю, каким должен быть мой дом, – честно призналась Зоя, – и чем больше я думаю, тем сильнее запутываюсь.

– Это трудное решение, и дается оно не сразу. Вы и ваш архитектор должны подойти к выбору стиля очень скрупулезно. Я посетил не менее двух десятков домов именитых архитекторов в Европе и в России, прежде чем понял, что мне нужно.

– Ваш дом потрясающий. Могу я его посмотреть? Мне нужно понять, как я буду себя чувствовать в большом открытом пространстве.

– В любое время, – усмехнулся Эрих.

– В гости ты уже напросилась, – недовольно пробурчал с дивана Эдуард Филиппович, – а теперь дай мне поспать.

Зоя моментально пересела в свое кресло и углубилась в просмотр журнала.

* * *

Прилетев в Милан, Эдуард Филиппович уехал на переговоры, а Зоя направилась в отель, где ее ждали мать и братья. Она взяла номер телефона Эриха и пообещала позвонить, как только появятся новости о ближайшем сеансе. Эрих так и не понял, почему она на себя взяла функцию секретаря, но спорить не стал.

Выйдя из здания аэропорта, он в толпе встречающих стал искать Крюкова. Но тот заметил его первым и крикнул:

– Эрих!

Обернувшись на окрик, Эрих махнул рукой и пошел навстречу детективу.

– Как долетели?

– Поболтало нас порядком перед Италией, – ответил Краузе и спросил: – Куда сейчас едем?

– На место преступления, – ответил Михаил и показал, в какой стороне припарковал машину.

Это оказался серебристый «мерседес Е200». Сев за руль, Михаил вывел седан с автостоянки и двинулся в сторону трассы Милан – Верона.

– Если пробок не будет, доедем за полтора часа.

– Удалось что-нибудь узнать? – спросил доктор, пристегиваясь ремнем безопасности.

– Рихтер – серийный маньяк, – деловито начал докладывать детектив, – на его счету четыре жертвы. Ваша супруга была третьей. Откройте бардачок, там фото предыдущих жертв.

Эрих открыл бардачок и вынул фотографии. На них были изображены красивые блондинки, похожие по типажу на Елену.

– Только после нашего вмешательства полиция Европола объединила все убийства в одно дело. Но я думаю, что жертв гораздо больше.

– Почему?

– Он пробыл больше трех месяцев в Штатах и несколько месяцев в Латинской Америке.

Услышав о Латинской Америке, Эрих вспомнил, что его жена посетила латиноамериканский бар в Париже.

– Думаете, он там тоже наследил?

– Я уверен, – ответил детектив.

– Следов Рихтера нигде нет? – с надеждой в голосе спросил Эрих.

– Нет. Как сквозь землю провалился. Но он в Италии, это точно. Его паспорт и бумажник в гостинице, машину в аренду он не брал. Он где-то рядом, я в этом уверен.

– Где можно скрываться без документов и денег?

– Не знаю, все предположения, какие у меня были, я озвучил полиции, все без толку. С итальянцами очень тяжело договориться. А самому проверять не хватит ни сил, ни полномочий.

– Что известно о последней жертве?

– Ее зовут Аста Янсен, в прошлом эстонская певица. Она забросила карьеру, как только встретила Рихтера. Один ребенок в семье, жила раньше в Таллине, потом переехала с матерью в Германию. Пела в девичьей группе. Видимо, там и заметил ее Рихтер. Красивая девушка, впрочем, как и все его жертвы.

– Убиты все одинаково?

– Да. Привязаны руки и ноги к кровати. Кляп во рту. Жестоко избивает, в основном по лицу, потом душит.

– Такой способ говорит о неукротимой ярости. Убийство дает ему разрядку, но ненадолго. Лица девушек для него важны: они олицетворяют их красоту, независимость. Возможно, он считает, что не может ими обладать, как ему хочется, и он готов расправиться с возлюбленной, но не уступить другому. Одна мысль, что после него она может принадлежать другому мужчине, приводит его в ярость.

– Но почему он их ревнует, они все бросают и едут за ним куда угодно?