– Чем-то эта ситуация напоминает сцену у КПП, вот только на этот раз оправдываться приходится не мне, – проговорил я, просто чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Да, очень похоже, – согласилась Фурия, подходя к разбитому окну и наблюдая за погрузкой солдат в грузовики. – Что я могу сказать… Да, действительно немного сорвалась после всех сегодняшних переживаний.

– Это называется «немного сорвалась»? – я указал рукой на лежащие повсюду трупы. – Сколько человек ты сегодня убила лично?

– Пять. Или может шесть, – ответила девчонка невозмутимо.

Спокойствие, с которым она об этом говорила, просто не укладывалось в голове. Похоже, никаким сожалением, а тем более раскаянием тут и не пахло.

– А Егорова зачем ты застрелила? – задал я следующий вопрос.

Вот тут всю невозмутимость Фурии словно ветром сдуло. Девчонка поперхнулась сигаретным дымом и сильно закашлялась. Не прекращая кашлять, Лиза поинтересовалась, которая из её подруг выдала своего лидера? Холодный блеск в глазах недавней убийцы предвещал огромные неприятности любому, на кого я укажу.

– Никто тебя не выдавал. Просто я тоже сыграл в предложенную тобой игру «ворона и бабушка», – ответил я, с невольным интересом наблюдая за живой мимикой лица своей подруги.

На это действительно стоило взглянуть. Обычно лицо Лизы не отражало никаких эмоций, сейчас же по нему получалось читать всю гамму чувств и переживаний – испуг, растерянность, непонимание, активнейшая мыслительная работа и наконец озарение.

– Кажется, я поняла ход твоих мыслей. Егорова никто из постовых не выпустил бы за территорию Полигона без разрешения свыше. Такое разрешение могли дать только Константа, Сильвер, ты или я. Константа отпадает – он уже спал к тому моменту. Сильвер тоже отпадает – свидетельница отводила его в это время в казарму. Ты не давал разрешения. Остаюсь только я. Но такие разрешения протоколируются и заносятся в журнал, а караульные подобной записи в журнале не представили. Вывод напрашивается только один – в машине вместе с Егоровым был тот, кто мог проехать без разрешения, поскольку сам мог их выдавать. Далее опять же методом исключения вычислить его… Я угадала?

Я отрицательно покачал головой.

– Мой вариант более прямолинеен. Егоров был убит выстрелом из девятимиллиметрового пистолета промеж глаз с очень близкого расстояния, на его лице даже были обнаружены следы пороховых газов. Чтобы стрелять с такого расстояния, стрелок должен находиться рядом с ним в машине. Остальные четыре выстрела были сделаны уже позже для отвода глаз, стреляли с расстояния примерно четырёх шагов сквозь боковое стекло возле водителя, пока стекло не осыпалось осколками. Эти четыре гильзы Сильвер нашёл, пятую нет. Пятую гильзу стрелок зачем-то забрал с собой. Этой информации уже вполне достаточно для выявления убийцы. Незнакомого человека недоверчивый капитан Егоров в салон машины не пустил бы. Не мог киллер и поджидать его по дороге – сама говорила, что никто не знал, когда капитан поедет обратно. Получается, что это – человек с Полигона, которого капитан знал и даже доверял. И этот кто-то носит с собой девятимиллиметровый пистолет, хорошо стреляет из него и метит обычно в переносицу…

Я указал на лежащие вокруг тела. Лиза недовольно скривилась:

– Ладно, ладно. Очень убедительно. И что теперь? Арестуешь меня? Или прикажешь расстрелять?

– Сперва хочу понять твои мотивы. Скажи, зачем тебе вообще потребовалось убивать Егорова? Он же был нашим потенциальным союзником!

– Предателем он был, а не союзником! – выпалила Лиза со злостью в голосе. – Мои девчонки неоднократно докладывали о попытках капитана связаться со своим бывшим начальством – сперва по рации, потом моторную лодку запустили с каким-то пакетом и руль заклинили. А вся это история с мальчишкой-перебежчиком… Тебе не показалось странным, что такого достаточно опытного разведчика посылают вдруг на одноразовое задание? Да и как он вообще смог бы передать свои сведения обратно на тот берег Волги?

Я хотел было возразить, но потом всё же задумался над словами подруги. Мог ли малолетний Максимка быть не обманутым простачком, а хорошим актёром? Теоретически мог, почему бы и нет. Где он сейчас, кстати? После того, как я лично выпустил пацанёнка из камеры, Максимку пристроили к дежурным на вышке аэродрома, но в свободное от дежурства время за ним никто не следил. Из-за своего малого возраста ребёнок мог находиться где угодно на Полигоне, совершенно не вызывая подозрений. А что если порученное ему задание как раз и предполагало арест и затем фальшивое раскаяние? Но тогда разве можно было верить словам Максимки про то, что нападение армии Кимр произойдёт только через два месяца? Что если это дезинформация, и армия вторжения уже давно готова и лишь ждёт удобного момента? Сердце нехорошо защемило от дурных предчувствий. Сказанное Лизой вполне могло быть правдой.

– Продолжай, я тебя внимательно слушаю, – потребовал я.

– Когда капитан Егоров приехал на Полигон для ведения переговоров, мальчик Максим уже давно крутился у входа бункера. Он целенаправленно ждал капитана, а потом подошёл и сказал ему какую-то фразу. Затем эти двое перекинулись между собой парой слов, и мальчишка убежал играть дальше вместе с Ромкой и другими детьми. К сожалению, мои одноклассницы не расслышали, что именно сказал Максимка. Подозреваю, что это были какие-то инструкции от старых хозяев. Допустить, чтобы капитан после этого вернулся в Восточные Кимры, было никак нельзя, и потому я его убила.

– Ты была с ним в машине одна?

Лиза на секунду замялась, а потом призналась нехотя:

– Нет. Со мной было три подруги для подстраховки. Всё-таки я – слабая пятнадцатилетняя девушка, а капитан Егоров сильный крупный мужик. Нельзя было давать ему шанса. Кто находился со мной в машине, я не скажу, поскольку мои напарницы не виноваты. Всю работу сделала я сама – когда капитан притормозил у выбоины, я достала пистолет и окликнула его, чтобы он обернулся в мою сторону. Предатель не успел даже испугаться. Потом я, как мне казалось, достаточно достоверно инсценировала нападение на машину из леса. Затем мы дождались возвращения вечерних дежурных, и на двух их машинах вернулись обратно на Полигон. Перед этим девчонки помогли нам замести следы, которые мы неосторожно натоптали вокруг машины.

– Стоп, стоп! Так сколько девушек из первого отряда осведомлены о твоей роли в убийстве Егорова?

Лиза пожала плечами.

– Думаю, что все. Разве что насчёт четырёх новеньких не уверена, говорил им кто или нет. А так у нас не бывает секретов между собой. Но за своих подруг я уверена – за пределы нашего круга интернатских никогда ни одна тайна не уйдёт.

– Чёрт знает что! Каждый третий мой подчинённый давным-давно в курсе насчёт убийства, лишь руководитель как последний осёл остаётся в неведении…

Я по-стариковски с кряхтением встал с кресла и осторожно дотронулся до распухшего левого плеча. При попытке шевелить левой рукой плечо отдавало резкой болью.

– Болит, зараза! Ты-то как? В меня одна дробина попала, и то чувствую себя словно безрукий, в тебя же целых три.