— А травмы?…

— Само собой! Несколько раз и я попадал в серьезные «мотокатастрофы», ломал руки-ноги, но все равно своего железного коня ни на что не променяю. Я просто не представляю свою жизнь без байка. Даже думать об этом не хочу, он же для меня как лучший друг. А аварии — это все ерунда, раньше смерти все равно не умрешь.

Тем временем тусовка принялась зажигать по-новому, готовясь к ночному купанию. Однако вдруг все изменилось — новые тревожные звуки привлекли всеобщее внимание.

Около десятка полицейских автомобилей, разрывая ночную тишину визгом своих сирен и разгоняя окружающую темноту бликами проблесковых маячков, неожиданно ворвалось на стоянку слета байкеров.

Всю полицию по тревоге подняли на ноги, наводку о местоположении стоянки байкеров дал сам Левандовский. Принимая непосредственное участие в захвате, он ехал среди полицейских машин в своем серебристом «БМВ» и постоянно подгонял водителя, который уже был и не рад, что ему попалось такое вот начальство. Отработав с Левандовским более полугода, он все никак не мог привыкнуть к его нраву.

Заслышав приближающиеся тревожные звуковые сигналы, подавляющее большинство байкеров проворно принялось хватать вещи, забираться на своих железных коней, пытаясь скрыться в темноте. На месте осталась лишь съемочная группа, для которой все это стало классным бонусом к сюжету. Оператор гордо стоял, вскинув на плечо камеру, как спецназовец базуку. Журналистка прикрывала его, раскинув руки, и кричала:

— Пресса! Пресса!

Марек Левандовский, глядя на них через лобовое стекло автомобиля, скрежетнул зубами и промолвил:

— Только этой курвы нам не хватало. Почему не предупредили о телевизионщиках?

Вопрос повис в воздухе. Марек замолчал. В конце концов, это он сам не подумал о том, что на месте может оказаться пресса. Во всем ему теперь мерещился заговор. Польскую журналистку и ее коллегу с камерой он воспринимал сейчас не иначе как российских шпионов.

Несколько прибывших машин резво остановились, и из них посыпались вооруженные люди в форме. Они бросились хватать нахулиганивших возле отеля любителей мотоциклов. Остальные же на полицейских машинах устроили погоню за остальными байкерами. Один из них и оказался в ловушке. Объехать автомобиль не было никакой возможности — по обе стороны росли высокие частые кусты, сквозь которые не то что байк — трактор не пробрался бы. Но у беглеца оставался единственный шанс, и он, разумеется, с радостью использовал его. Байкер крутанул газ до упора, мотор взревел с предельной мощью, железный конь вскочил на дыбы и перелетел автомобиль в гигантском прыжке. У сидевших в машине полицейских глаза на лоб вылезли. Им еще не приходилось видеть такого сногсшибательного трюка даже в боевиках.

Да и куда автомобилям было тягаться с такими мощными мотоциклами? Байкеры свернули на проселочную, тесную и ухабистую, дорогу, где они могли использовать преимущества своих транспортных средств. Дорога становилась все уже, полицейские автомобили продвигались все медленнее, а дистанция между ними и байкерами постепенно увеличивалась. Беглецы удирали по бездорожью, ловко сворачивая между деревьями в лес, и один за другим скрывались.

Задержать удалось лишь пару человек — тех, кто не успел смотать по-быстрому удочки. Неудачники просто выпили лишнего и поэтому замешкались.

Журналистка перебегала от полицейского к полицейскому, совала им микрофон и пыталась разговорить. Но стражи порядка отвечали заученно:

— Без комментариев.

Зато задержанные байкеры, понимая, что под прицелом камеры полицейские будут вести себя предельно корректно, комментировали от души. Марек, наблюдавший за происходящим из машины, беззвучно ругался. Когда же журналистка направилась к его автомобилю, негромко произнес:

— Поехали отсюда, — и тронул водителя за плечо.

Всех задержанных в наручниках доставили в участок.

Здесь, в просторном кабинете за столом уже восседал Левандовский. Его лицо давно не спавшего человека выглядело очень сурово. Красные глаза бешено смотрели на сидящего напротив байкера. Задержанный чувствовал себя не очень уверенно под пристальным взглядом контрразведчика.

Перед Левандовским сидел Джонни. Накануне, после увеселительной поездки, байкер поглотил немалое количества пива и прилег отдыхать. Только поэтому его, сладко спящего, и повязали. Слегка протрезвев по дороге в полицейский участок, Джонни обнаружил рядом еще двоих таких же, как он, бедолаг. Только тогда он и сообразил, в чем, собственно, дело. В подобные передряги попадать приходилось не впервые. Матерым байкерам даже не пришлось сговариваться. Они отлично представляли себе, что следует говорить в участке. Просчитались байкеры лишь в одном, допрос вел не младший офицер полиции, а какой-то непонятный мужчина в штатском. И настроен он был серьезно. Джонни напустил на себя независимый вид и открыто глянул в глаза Мареку, тот взгляд выдержал спокойно, даже слегка улыбнулся высокомерной улыбкой.

— Твои приятели уже сознались в совершенном. Дело за тобой. Надеюсь, ты не будешь отпираться. А признанием сэкономишь нам и в первую очередь себе массу времени, — начал контрразведчик.

* * *

Немногим ранее Левандовского подняли среди ночи и сообщили неприятное известие.

— В отеле диверсия. Несколько наших человек погибло.

— Что с пани Баум? — спросил Марек, уже заранее зная ответ, но все же в душе надеясь, что его предположение неверно.

— Похищена… — скорбно сообщил звонивший.

— С этого и надо было начинать доклад! Да куда же вы смотрели? — гневно вскричал Левандовский.

Отрывался он за то, что его разбудили, за то, что сообщили такие ужасные новости. Его грозный голос отражался от стен, эхом метался по комнате.

— Я у вас спрашиваю, какие были предприняты меры? — снова срываясь и переходя на крик, вопросил он. — Дежурный вертолет был отправлен к гостинце? Хорошо, поднять всю полицию и произвести захват байкеров. Держите меня в курсе всего происходящего! — отдал он приказ. — Я уже выезжаю…

* * *

Контрразведчик справедливо подозревал, что некоторые из байкеров могли быть причастны к похищению Бурцевой. Настроение и так было препоганое, а испортилось еще больше после того, как польский военный вертолет вынужден был отказаться от преследования из-за повреждения винта, вызванного прямым попаданием гранаты Батяни. Подобная информация вконец расстроила Марека. Он никак не хотел признаться себе, что во многом виноват сам. Понадеялся на арматуру, поставленную на крышу отеля, а потому и считал, что десантироваться туда у русских не получится.

Джонни, привычно вытаращив на Левандовского ставшие круглыми глаза, спросил:

— О чем пан полицейский толкует? Я ни в чем плохом не замешан!

— И ты еще будешь отпираться? — свирепея, завелся контрразведчик. — Да ты на себя посмотри. Выглядишь далеко не как ангел! Когда я такие рожи вижу, то рука сама тянется к пистолету.