Дверь захлопнулась за спиной Симпсона. Мальчик остался на улице. Хозяин посмотрел в окно. Его взгляд говорил: всяким побирушкам не место в таком шикарном заведении. Луи распахнул дверь и поманил парня.

— Он со мной, Марко, — обратился танкист к владельцу заведения, грузному хорвату с густыми развесистыми усами, в которых спокойно могла бы заблудиться обезьяна. — Два кофе и пирожные, пожалуйста.

Усевшись в уголке и немного подкрепившись, мальчик стал запинаясь рассказывать о себе. Зовут его Стефан. Ему шестнадцать лет. Сообщив эту информацию, он опять умолк. В ярком свете Симпсон увидел следы карандаша для подведения глаз на лице своего нового знакомого. Минут пять они молчали, потом Луи спросил:

— Почему ты занимаешься этим, Стефан?

Тот молчал, уставившись в тарелку. Потом опустил большой палец в крем и облизал его. Лейтенант не счел этот жест преднамеренной попыткой возбудить его желание. Скорее он показался ему трогательным и очень детским.

— А как вы думаете?

— Ради денег?

— Конечно.

— Только поэтому?

— Да.

Впрочем, судя по тону, он вряд ли говорил правду.

— А где твои родители.

— Умерли.

— Сожалею. Они погибли на войне?

— Нет. Все случилось из-за меня. Я играл с друзьями и бегал там, где стреляли. Один из снайперов оказался добрым человеком. Он специально попал мне в ногу, чтобы я не умер. Тут прибежала мать. Они ее застрелили. Потом пришел отец. Он катил перед собой автомобиль, прикрываясь им. Хорошо придумал. Только папа не мог оставить там маму и попытался вытащить ее. Вот тогда пуля и попала ему в голову. Я лежал вместе с ними, пока не стемнело. Прошло много времени. Никто не решался подойти к нам. Ночью друг отца, работавший вместе с ним на заводе, забрал меня к себе домой.

У Симпсона горело лицо. Он испытывал ужасное, бередящее душу чувство неловкости. Понимал, что это совсем не то, что он должен чувствовать в данный момент. Следовало пожалеть несчастного подростка, рассказавшего такую чудовищную историю, а не страдать из-за своей закомплексованности. Откровенно говоря, танкист не знал, как реагировать на подобные вещи. У него просто не имелось опыта сочувствия другим людям. Хотелось выскочить из кафе и больше никогда не видеть Стефана. Возможно, мальчишка врет. В Сараево полно лгунов. Но нет, рассказ похож на правду. Он сглотнул слюну.

— Это случилось здесь?

— Нет, в Монстаре.

Монстар. Место сражения между хорватами и мусульманами. Там творились самые страшные зверства.

— В вас стрелял хорват?

— Я сам хорват. Снайпер, убивший моих родителей, был мусульманин.

— О Боже! Почему ты оказался здесь?

— Благодаря случившемуся мне дали статус беженца и привезли сюда, чтобы затем переправить в Германию или Англию.

— Почему же ты не уехал? Может быть, тебе хотелось отомстить убийцам?

Впервые за все время мальчик рассмеялся каким-то отнюдь не детским смехом.

— Мстить? Да когда я лежал в больнице с простреленной ногой, наши атаковали здание и застрелили всех, кто там был. Женщин изнасиловали. Один офицер принес мне мужской половой орган в целлофановом пакете и сказал, что отрезал его у убийцы моего отца. Думаю, он соврал. Откуда им было знать, кто именно стрелял в отца? Просто он хотел доставить мне удовольствие. Эти же военные, кстати, угрожали папе, потому что он отказывался идти воевать.

— Ясно, — проговорил Симпсон, хотя, если честно, мало что понимал. — И все же почему ты… не уезжаешь отсюда и… торгуешь собой? Ты что, — ему не хотелось употреблять банальный западный термин, — голубой?

— Не знаю. А вы?

Такого прямого вопроса Симпсону еще никто не задавал. Он и сам себя не смел спрашивать об этом. Совсем не обязательно было отвечать мальчику. Возможно, по этой причине он и заговорил:

— Сам не знаю. В школе со мной происходили странные вещи. Нет, это не имеет никакого отношения к тому, чем занимаешься ты. Мне стыдно рассказывать. Но здесь нет никакой связи. Тем не менее нечто случалось. Да.

Он умолк и стал рассматривать кофейную гущу, скопившуюся на дне чашки.

Стефан терпеливо ждал, когда военный заговорит вновь. Он привык молчать. Некоторые мужчины любили поболтать с ним. Одни до полового акта, другие — после. Были и такие, которые только разговаривали и даже не прикасались к нему. Возможно, этот странный коротышка принадлежал к подобным типам. Наконец мальчик решился на подсказку:

— Вы сказали, что с вами случались странные вещи.

— Что? Ах да. С тех пор я так и не знаю, кем являюсь на самом деле. Кажется, я развивался неправильно. Произошли какие-то ненормальные изменения в психике. Но я не увлекаюсь мужчинами или мальчиками.

Стефан засмеялся. На сей раз по-мальчишески. Суровость исчезла с его лица. Он как-то резко помолодел.

— «Я не увлекаюсь мужчинами или мальчиками», — добродушно передразнил он Симпсона.

Поколебавшись пару минут, танкист тоже залился смехом.

— Прости мою напыщенность. Я ведь англичанин.

С этого момента что-то изменилось в их отношениях. Стало легче общаться. Стефан оказался умным и обаятельным подростком. Симпсон не мог понять, как мальчик, переживший такой ужас, не ожесточился и сохранил природную веселость. В нем чувствовалась живая, неиспорченная душа. Жил он не на улице, а в покинутых людьми квартирах, находившихся в опасных районах города. Почему парень не уезжает в Гамбург или Лондон, зачем продает себя миротворцам? Что ж, порой мы совершаем поступки, совершенно необъяснимые с точки зрения логики. Трудно выразить все словами. Симпсон пытался поставить себя на место Стефана. Ему не хочется покидать родину. Здесь погибли его родители. Почему человек должен терять любимый край? Одинокий мальчишка торгует собой, потому что нуждается в любви.

В разговоре Стефан дал понять, что здесь, в Боснии, все не так, как на Западе. Стыдно заниматься сексом с мужчинами, но в результате ты не становишься другим человеком, гомосексуалистом. Ты просто предпочитаешь мужиков, вот и все. Если отец застает сына в постели с мальчиком, он бьет его. Друзья начинают дразнить пацана, называют женщиной, однако вскоре забывают об этом. И ты не теряешь себя. Потом приходит пора вступить в брак. Жена иногда насмехается над тобой и бранит за прошлые грехи. Но бабы всегда ругаются.

Симпсон счел мудрым такой подход к вещам, при котором вне зависимости от сексуальных предпочтений вы остаетесь самим собой.

Мальчишка все говорил, а Луи вдруг пришла в голову мысль о том, что бедняга просто ищет мужчину, который мог бы заменить ему отца. И тут же понял, что его собеседник в этом не нуждается, так как хранит в душе образ человека, катившего перед собой автомобиль, пытаясь спасти сына и жену. Скорее всего мальчику нужен старший брат, который руководил бы им и помогал ему. Могли танкист стать таким братом? Но Симпсон сам мучился от душевной раны, полученной в юности. Где-то в его прошлой жизни зияет черная страшная пустота. Когда-то он считал, что армия излечит его, однако рана лишь затянулась, подернулась коркой, не перестав болеть. Служба не может заменить любовь.