Первым делом следовало проверить, с чем я тут остался, и уже от этого рассчитывать свои дальнейшие действия. Я был совершенно спокоен, разве что брала досада за то, что сообщение прозвучало уже после того, как мы заключили сделку, и ферма эта ничего не стоящая, совершенно мне не нужная, но тем не менее ускользнула из рук. Промедли мы минут на пятнадцать… Ну да ладно. Армен построит себе здесь виллу, буду у него гостить.

Только и он хозяйство в руках не удержит. Вот-вот такое начнётся – весь наш грюнсандский период покажется пасторалью.

Я достал из-под сиденья искалеченной Собаки револьвер и патроны, револьвер сунул за ремень, патроны ссыпал в карман. Теперь имеет смысл ходить именно так.

В «сарае» – крытом котловане – я сразу нашёл, что искал: мотоблок, дисковую пилу, простую пилу. Сварочный аппарат. Лебёдку, пару бухт троса. Рулон плёнки «синтекс» № 11, её используют для «остекления» летающих ферм и гондол дирижаблей. Не помню уже, зачем я её хранил. Аппаратик для её склейки и натягивания. Бидон с гранулами костного клея. Ну и много всего прочего по мелочи… ящик просроченных сигнальных ракет, например, и аптечка точно должна быть, а в ней кусочек каменного мёда, без него будет трудно продержаться трое суток на ногах, сохраняя ясность мысли. Ну и так далее.

В доме должны были быть вещи не менее ценные: две старые струганые столешницы (рука не поднялась выкинуть), фанерные стенные панели, ровные доски и брусья (собирался делать стеллаж, но не собрался), несколько бумажных скатертей… вообще много всякой бумаги, если покопаться, такое можно откопать… В основном рисунки. Портреты. Это Тина настояла, чтобы я их увёз из городского дома…

Они и мне не нравились. Если портрет был похож – а я мог сделать очень похожий портрет, ну, вы понимаете, – так вот, он почему-то был мёртвый. А если лицо было живое, с настроением, то пропадало сходство. Такая вот незадача…

Ну, не всё же у меня должно получаться?

Она же их просто ненавидела. Ей эти шарканья углём по бумаге были хуже зубной боли…

Не отвлекаемся, сказал я себе. У нас трое суток. Работаем медленно, но непрерывно. Движения перетекают одно в другое.

И всё же я взял паузу. Истребил кусочек бесценного времени – просто для того, чтобы попялиться в пространство: исчерна-зелёное внизу, лиловато-синее вверху и белесоватое посередине. Далеко-далеко, так, что и мне приходилось всматриваться, кружили, раскинув длинные крылья, два дракона…

Торец штольни был по периметру основательно обсверлен – я думаю, скважин не меньше пятидесяти уже пробили и в нескольких местах ещё наметили дополнительные. Понятно, что выбить всю стену мне было не под силу, да и задачи я такой не ставил перед собой, главное было – проделать дырочку, сквозь которую можно утечь.

Я ещё никогда ничего не взрывал. Все мои познания были сугубо теоретические. Правда, учителя мои заслуживали доверия, но…

Это как прыжки. Объяснять можно сто миллионов раз.

Я выбрал левый нижний угол штольни, чем-то он мне понравился, не знаю уж чем. Наверное, тем, что в одну из тех дырок я и попал локтем. Ну и тем ещё, что три дыры в углу – это треугольник, и если выпадет достаточно большой кусок породы, то и мы пролезем…

(Сказать, каким я был идиотом? Сказать? Ну нате, смейтесь: штольня подходила к отвесной стене. Там даже был небольшой отрицательный уклон. Четыреста метров… Смешно? Ага… Вот и мы тоже… потом… когда узнали…)

Итак, три дырищи, просверленные аккуратно и точно под диаметр больших взрывпакетов. Расположены в углах прямоугольного треугольника, не совсем равнобедренного, вертикальный катет шестьдесят сантиметров, горизонтальный – пятьдесят. В каждую дыру (я вспомнил название: шурф) вошло по два взрывпакета. Я подумал, что если во взрывпакеты уже намертво вогнаны и залиты смолой огнепроводные шнуры, то ничего дополнительно вставлять не надо, это такая взрывчатка, что долбанёт просто от соседнего. Но на всякий случай проковырял в картоне несколько дырок. Оттуда ничего не высыпалось; а запахло, как мне показалось, уксусом.

Труднее было придумать, как сделать, чтобы они рванули одновременно. И, в общем, ничего, кроме точно отмеренных кусков огнепроводного шнура, я не придумал. Три собственно запальных – коротких и одинаковых до миллиметра – отрезка свёл в одну точку, подвёл туда же конец шнура длинного, привязал для верности несколько спичек – головками в пороховую мякоть. Всего у меня шнура было метра два, и я не знал, с какой скоростью он горит. В любом случае отбежать надо было хотя бы до решётки…

Пока Гагарин возился со взрывчаткой, я отбежала за пределы видимости – потому что гидравлике ничто противостоять не может, никакая сила воли. Я едва успела присесть, как из меня хлынуло, и потом лилось, лилось, лилось – вообще непонятно, откуда в человеке может быть столько воды. Я обмякала, как пропоротый дирижабль. И было дурацкое чувство, что вот сейчас всё из меня выльется, и все проблемы тут же разрешатся так же просто и сами собой. И ещё опухала прокушенная губа, я трогала её языком. Ну, надо же… ведь я же его почти не знаю (и всё такое)… В общем, я вела себя не так, как положено вести себя девице из хорошей полушаманской семьи с традициями. Что бы подумал папочка?..

Хорошо, что он жив.

Плохо, что нас могут убить. И ещё хуже, что могут убить не сразу.

А впрочем…

Я вдруг поняла, что из жизни исчезла сложность. Всё стало так просто. Невыносимо просто.

Я натягивала штаны, когда появился Гагарин.

– Побежали, – сказал он. – Сейчас как долбанёт…

Мы побежали. И тут же увидели впереди прыгающие лучи фонарей. Я шарахнулась вбок, хотела прижаться к стене – и как будто провалилась. То есть стены просто не оказалось.

– Иди сюда!..

Гагарин услышал и понял.

Сначала я поснимал (варварски, пару раз просто отпиливая) всё лишнее: втулку ротора, силовой вал, коробку раздаточного редуктора, рулевой винт. От Собаки осталась голая рама, хвостовая балка, пилоны с двигателями, шасси. Крыло я сделаю полужёсткое, довольно большого удлинения, качающееся относительно продольной оси – это для того, чтобы не заморачиваться с элеронами. Подходящие углепластиковые трубы лежат в сарае с давних времён, могу даже постараться вспомнить, зачем я их покупал, но смысл? С крыльями проблем я не вижу. Оперение – из деревянных реек, их полным-полно, как раз хорошо просохших. Самая трудная и трудоёмкая часть работы – винты, как ни странно. Дело в том, что моторы Собаки расположены низко, и даже если поставить её на колёса от мотоблока (а я всё равно собирался это делать), то расстояние от земли до оси будущего винта будет всего шестьдесят сантиметров. Меня долго скребли эти самые шестьдесят сантиметров, пока я не сообразил – диаметр винта (идиот, кретин!) при этом будет метр двадцать. То есть наверняка больше, чем надо. Я прикинул в уме по формуле (мощность – скорость вращения – предполагаемая скорость полёта) – и у меня получилось, что достаточно диаметра в один метр ровно. Можно даже чуть меньше. Как раз укладываемся в габариты…