Я вновь обратился к нему:

— Бейнс, вы слышите меня?

Глаза его по-прежнему смотрели в мои, и, не отрывая взгляда, он снова хрюкнул, как настоящая свинья.

Высвободив одну руку, я хлестко ударил его по щеке.

— Проснитесь, Бейнс! — закричал я. — Проснитесь!

Однако с тем же успехом можно было ударять по щеке труп.

Бейнс не отрывал от меня глаз. И тут, пригнувшись, я заглянул в его глаза более внимательно… прежде мне никогда еще не доводилось видеть взгляд, полный такого безумного, неотступного и осознанного ужаса. Он сразу же заставил меня забыть про любую брезгливость. Вы понимаете меня?

Я бросил короткий взгляд на стол. Теперь он вернул себе прежнюю высоту и казался во всех отношениях нормальным. Необычная тень, напомнившая мне вход в жерло бездны, куда-то исчезла. Я ощущал облегчение, поскольку мне казалось, что, воспользовавшись полной защитой, я полностью исключил всякую возможность частичной фокусировки. Я положил Бейнса на пол, и принялся раздумывать над тем, что мне теперь остается делать. Я не смел сделать и шага за пределы барьера, пока не рассеются любые опасные напряжения, способные задержаться в комнате. Не следовало и позволять ему оставаться спать в том состоянии, в котором он находился — даже внутри полной защиты… для этого требовались особые приготовления, а я не сделал их.

Признаюсь честно, я ощущал безумную тревогу. Взгляд мой снова обратился к Бейнсу, и я испытал новое потрясение: характерная круглая тень уже охватывала его лежащее на полу тело. Руки и лицо его сделались странно расплывчатыми и нечеткими, словно бы видимыми сквозь несколько дюймов чем-то окрашенной воды. Однако глаз его ничто не скрывало. Они смотрели вверх, смотрели немым и ужасным взглядом, пронзавшим эту жуткую сгущающуюся темноту.

Остановившись, одним резким движением я оторвал своего клиента от пола и взял на руки, и тут он хрюкнул в третий раз — совсем как свинья. Проклятье!

Стоя посреди барьера, держа Бейнса на руках, я снова оглядел комнату, а потом перевел взгляд назад — на пол. Густая тень все еще охватывала мои ноги, и я поспешно перешел на другую сторону стола. Посмотрев на тень, я обнаружил, что она исчезла; а потом снова поглядел вниз, на ноги, и буквально обмер: еще слабая тень уже окружала меня со всех сторон.

Я сделал шаг в сторону, и тень на моих глазах сделалась невидимой; а потом снова, не торопясь, пятно это стало окружать мои ноги.

Сделав еще шаг, я оглядел комнату, обдумывая возможность броска к двери. И прямо в этот же миг понял, что сделать это будет невозможно; поскольку в атмосфере комнаты творилось нечто неопределенное… некая тень скользила, кружила около барьера.

Посмотрев на ноги, я увидел, что тень вокруг них сделалась густой.

Я шагнул вправо и, когда тень исчезла, вновь оглядел просторную комнату, почему-то показавшуюся мне чудовищно огромной и незнакомой. Не знаю, сможете ли вы понять такое ощущение.

Внимательно вглядываясь, я заметил нечто, парившее в воздухе комнаты. Я не отводил глаз, должно быть, с минуту. За это время нечто сумело трижды облететь барьер. И вдруг я увидел его более четко: оно было подобно облачку черного дыма.

Тут у меня появился новый предмет для заботы; я вдруг ощутил какое-то совершенно необычное головокружение и одновременно почувствовал, что куда-то погружаюсь… погружаюсь телесно. Полный мерзкого страха, я посмотрел вниз и увидел, что уже по бедра погрузился в темное пятно, во всем, безусловно, подобное жерлу преисподней. Способны ли вы понять ситуацию? Я погружался в эту яму, и Бейнс оставался на моих руках.

Жуткий гнев овладел мной, и я нанес перед собой короткий удар правой ногой. Ничего плотного она не ощутила, однако я прошел насквозь темную мерзость и уткнулся в стол. Волосы стояли на моей голове дыбом, по спине бегали мурашки — невидимое и неощутимое нечто создавало некое подобие электрического поля. Мне показалось, что если бы поле это было сильней, то я не сумел бы прорваться сквозь него. Интересно, сумел ли я донести до вас свои ощущения?

Я немедленно повернулся назад, однако тварь исчезла, но и здесь, возле стола вокруг ног моих начинала сгущаться серая округлая тень.

Шагнув на другую сторону стола, я на мгновение припал к нему: накатившая на меня волна ужаса — ужаса чрезвычайного, не похожего на все, что мне приводилось испытывать прежде — сотрясала все мое тело от ног до головы. Я ощущал, что в этот конкретный миг нахожусь рядом с тем, к чему не вправе приближаться ни один человек, если он хочет сохранить свою душу. И мне вдруг подумалось, что я, должно быть, еще не испытал и доли того кошмара, который испытывал в эти мгновения Бейнс, оцепеневшее тело которого покоилось на моих руках.

Снаружи барьера уже можно было видеть несколько загадочных облачков. Каждое из них казалось клубком черного дыма. Они росли прямо на моих глазах, и я несколько минут рассматривал их, постоянно переступая с места на место внутри возведенной мной защиты, чтобы не позволить тени вновь окружить мои ноги.

Наконец я понял, что эта постоянная смена положения превратилась в неторопливую и равномерную ходьбу по кругу внутри защиты; причем все это время мне приходилось держать на руках неестественно оцепеневшее тело бедняги Бейнса.

Это уже начинало утомлять меня, ибо хотя он был невелик ростом, одеревеневшее тело было чрезвычайно неудобно и утомительно держать; тем не менее, я не мог придумать, что можно сделать в таком положении; дело в том, что я уже перестал трясти его или пытаться разбудить — по той простой причине, что ментально он находился в столь же бодром состоянии, как и я, и оцепенение охватывало его лишь телесно, являясь одним из следствий духовного воздействия сил зла, о котором он рассказывал мне.

К этому времени я уже выключил красный, оранжевый, желтый и зеленый круги, и мы находились под полной защитой синей области спектра… я видел, что отвращающие вибрации трех цветов, голубого, синего и фиолетового распространялись от вакуумных трубок, однако их явно не хватало для нашей защиты, и мне оставалось только попытаться каким-то образом принудить Бейнса к еще более глубоким усилиям воли, чем он и так прилагал, или рискнуть и опробовать новую комбинацию защитных цветов.

Я чувствовал эти мгновения, как медленно и неуклонно нарастает опасность: грозные напряжения собирались в воздухе вне барьера, страшней и страшней становилось и наше положение внутри круга. Постоянные возвращения тени доказывали, что степень моей защиты остается недостаточной.

Короче говоря, я опасался, что находящийся в своей странной коме Бейнс в буквальном смысле этого слова представляет собой дверь в стене моей обороны, и если я не сумею разбудить его или найти правильную комбинацию цветов, создающую вибрации, отвращающую воздействие именно угрожавших нам сил, нас ожидают весьма мрачные перспективы. Я понимал, что совершил непростительную ошибку, опрометчиво позволив Бейнсу уснуть, подпав под гипнотический эффект воспоминаний о своих пусть и кошмарных снах.