Клава замешкалась, бестолково дергая за ручку двери. Персик у нее на плече повел носом по воздуху и выдал с возмущением:

— И тут псиной воняет! Как я сразу не заметил! Фу!

— Какой еще псиной? — нахмурился Флаф, надвигаясь на Клаву со спины.

— Мамуленька с каким-то псом играла, пока я дома сидел один и волновался! — пожаловался обиженный котик. — Пришла домой вся облизанная!

— Не с псом, а с очаровательным, высокообразованным пушистым волком, — заметила Сирена из-за стола.

Ручка двери наконец-то провернулась как надо, задвижка щелкнула, и Клава пулей вылетела из кабинета.

К ее величайшему облегчению (и к тайному разочарованию, в котором она не смела признаться даже самой себе, даже мысленно), Флавиан не стал ее преследовать, чтобы выведать подробности. Инкуб остался в кабинете наедине с директрисой. Клава понятия не имела, о чем они там собрались беседовать — ее это нисколько не волновало! Совсем ни капельки…

Персик полночи дулся на хозяйку. Даже когда Клава приняла ванну с ароматной пеной и переоделась в чистую пижаму, пахнущую ландышевым кондиционером для белья, кот продолжал ревниво брюзжать о предательстве легкомысленных родительниц и о голодных бродячих псах, готовых накинуться на чужих мамуль, разгуливающих без должного присмотра. В ответ Клава лишь виновато улыбалась, тормошила и гладила надутого любимца — и ласками вытребовала с него клятву, что тот впредь будет крайне осторожен и предельно благоразумен. В Академии явно творится нечто таинственное и нехорошее! Клава не хотела лишний раз пугать котика, он и так сегодня натерпелся. Однако если он и дальше станет бродить, где вздумается, то может попасть в опасность. А нет ничего хуже на свете, чем неизвестные опасности. К ним не подготовишься, от них не застрахуешься!.. Клава за себя забыла волноваться, настолько распереживалась за любимца.

В общем, так и заснули вдвоем, свернувшись клубочком и спрятавшись от проблем чуждого мира под одеялом.

Утром Клавдия вышла на кухню морально подготовленная. Натянула милую улыбку — и вперед! Она будет бороться за себя, за свою жизнь и свободу, и за своего кота всеми доступными способами.

Пусть она беспомощна, пусть слаба и некомпетентна — всё это она в силах исправить. Пусть внешне она пока что подчиняется обстоятельствам — дух ее не сломить! Она не шалава и не проститутка — она куртизанка! Любительница менять мужиков и прыгать за вознаграждение из постели в постель — это не про нее. Именно куртизанка, ни каратом меньше! Она — сокровище, к которому хотят прикоснуться все мужчины. Она — прекрасный цветок, которые радует глаз, хм, ну, и прочие жизненно важные органы любующихся субъектов. Она — специалист высокого класса, которая оказывает квалифицированную помощь в деликатной области, весьма важной для комфортного существования клиентов. Она не банщица-массажистка — она психотерапевт-сексолог!

Перед нею огромный источник энергии, и она возьмет себе ровно столько, сколько потребуется для возвращения домой. Эта излишняя энергия всё равно вредна для ее пациентов, зато для нее станет наградой за самоотверженный труд и чуткость к проблемам окружающих.

Ее тело — это инструмент, а не источник стыда и похоти. Она — прекрасная скрипка!.. Нет, пожалуй, виолончель, которую достают из футляра ради восхищения и наслаждения, ради пробуждения высоких чувств и эстетики. А где вы видели виолончель в одежде? Так что и ей нет нужды краснеть за то, что работать приходится голой и далеко не руками…

Клава старательно отгоняла от себя мысли о том, как же она станет жить, если вернется в свой мир. Тело уже изменилось, без регулярного секса, как было прежде, ей придется несладко, как наркоману без дозы. А заурядные мужчины обычного мира ее никогда не прельщали. Теперь же подавно не захочется заводить плешивого небритого хахаля-трахателя, попробовав красавчиков из Академии. Но она как-нибудь выкрутится. Прижилась ведь здесь? Значит, и в родном мире найдет для себя новую судьбу.

Оставалось только добыть нужное количество энергии, это во-первых. А во-вторых, неплохо было бы научиться каким-нибудь, хотя бы самым элементарным приемам самообороны. Тем более опыт с оборотнем показал, насколько она на деле беззащитна перед настоящими самцами. Клава прекрасно отдавала себе отчет, что ей до сих пор просто везёт, бессовестно улыбается удача в этом мире магии. Но до каких пор Фортуна соблаговолит ей благоволить? Испытывать судьбу не хотелось, как говорится, береженого боги берегут.

Итак, Клава вышла на кухню и принялась через силу кокетничать с Основателем. Не то чтобы в открытую, но мягко, ненавязчиво, льстя через слово. Пока готовила завтрак для себя и Персика, незаметно разговорила призрака: сперва о пустяках, о погоде и кулинарии, затем он сам пустился в воспоминания. Клава слушала, поддакивала, не отвлекаясь от кухонных забот — прекрасно сознавая, что засидевшийся в одиночестве призрак и без суккубьих чар легкая добыча. Наверняка на закостенелого женоненавистника ее особенные чары вообще не действуют. С другой стороны, она мысленно напоминала себе, что Основатель — привидение древнее, мудрое, многоопытное, следовательно, не ей с ним тягаться в искусстве манипулирования собеседником. А то, что он брюзжит и ворчит, как склеротик, так это может быть обманный маневр, чтобы усыпить ее бдительность.

И всё же, когда Основатель вдруг вспомнил о своей давным-давно обратившейся во прах бабушке, о том, какую запеканку она творила по праздникам, да еще выдал рецепт незабвенного лакомства — вот тогда Клава мысленно возликовала и приписала себе первое призовое очко.

Заказать продукты для рецепта не составило труда. И спустя час с небольшим по кухне поплыл требуемый аромат, (кстати, довольно аппетитный, несмотря на опасения Клавдии). Основатель, как полагалось, поворчал на счет духовки, которая не в состоянии заменить настоящий очаг с дровами и открытым пламенем. Однако Клава, украдкой посмеиваясь, вскоре заметила, что призрак растекся блаженствующей тенью по креслу-качалке, закрыл глаза и всецело отдался вкушению аромата из полузабытого детства. Ей даже стало жалко, что привидение не сможет оценить ее запеканку на вкус. Впрочем, когда противень был извлечен из духовки и водружен на стол, Клава изменила мнение: на вкус получилось совсем не так хорошо, как на нюх. Но что поделать! Она нарезала запеканку и выложила по куску на две тарелки — для себя и для собеседника. (Персик сразу заявил, что это есть не станет.) Пусть призрак есть не будет по понятным причинам, но хотя бы на время почувствует себя живым человеком, сможет притворится, что для него не проблема взять нож с вилкой и угостится, прожевать, проглотить вожделенный кусочек.

Оживившись над исходящей горячим паром тарелкой, Основатель брюзжать стал заметно меньше. И Клава решила, что пора воспользоваться его добродушием. Зря она, что ли, кухарила тут всё утро?

На оброненный между прочим вопрос о самообороне Основатель снисходительно заметил, что главная сила суккубы не в кулаках, а в умении очаровывать. Более того, даже сейчас Клавдия не застрахована от опасности быть отторгнутой этим миром: если она хотя бы на один день забросит обязанности суккубы, она снова превратится в обычную попаданку, нарушающую баланс пространственно-временного континуума.