Итак, я продвигалась вперед, полная самых противоречивых желаний, и меня вдобавок здорово кидало из стороны в сторону. Так что не будь я обмотана толстыми полотенцами, то насажала бы себе немало синяков. Особи мужского пола в возрасте, достаточно преклонном для того, чтобы польститься на меня в моем новом облике (зрение уже не то, что в молодости), но еще недостаточно преклонном, чтобы забыть, что в вагоне можно приволокнуться, провожали меня заинтересованными взглядами и предлагали свою помощь. Но почему-то, узнав о пункте моего назначения, быстро скисали. Видимо, пенсий не хватало на то, чтобы водить приглянувшихся дам по ресторанам.

Впрочем, до ресторана я так и не добралась, так как встретила на своем пути официанта, тяжело нагруженного корзиной с разнообразной снедью. Он мне здорово обрадовался, заявив, что я его первая покупательница за этот рейс, а уж как обрадовалась я, и передать трудно. Этот милый молодой человек избавил меня от необходимости самой тащиться в ресторан.

— А что вы можете мне предложить? — требовательно спросила я чуть дребезжащим голосом, старательно подделываясь под свой мнимый возраст.

На самом деле я взяла бы все, что угодно, вплоть до сушеной воблы с пивом, но выбор оказался несравнимо шире. Я взяла два пакетика чипсов, две запечатанные в целлофан булочки с вареньем, шоколадку, жевательную резинку, печенье, два пакетика с копченой колбасой и четыре бутылки пива. Две из них я намеревалась пожертвовать нашему шебутному старичку, чтобы он наконец угомонился. Расплатившись, я повернулась, чтобы идти обратно, но вдруг обнаружила у себя за спиной необъятного Жорика, за которым маячил его длинноногий приятель.

— Ax! — воскликнула я, роняя им под ноги все свои покупки, за исключением пива, его я держала цепко.

Рассыпавшиеся свертки с провиантом не помешали Жорику попытаться протиснуться вперед. При этом он совсем не обращал внимания на особу, мельтешившую у него под ногами и всем видом взывающую о помощи. Я и в самом деле молила про себя о помощи, но не в связи с рассыпавшимися пакетиками, с этим я и сама бы отлично справилась. Я молила бога, чтобы мне помогла моя маскировка.

Именно сейчас до меня стало доходить, как это было опасно и легкомысленно с моей стороны в очередной раз поддаться на уговоры Мариши. Затягивая время, я продолжала усердно шарить по полу, судорожно прижимая пивные бутылки к своей ставшей необъятной груди. На мое счастье, бандиты явно не слышали о такой вещи, как галантность, поэтому меня они предоставили самой себе, стараясь только побыстрей меня миновать. Ну, Жорика я еще могла понять, с таким животом, как у него, согнуться было целой проблемой, но вот его приятель…

— Позвольте через вас перебраться, — произнес Жорик, пытаясь протиснуться между мной и официантом. — Нам надо к себе. Дела, знаете ли.

Я упорно не поднимала головы, делая вид, что целиком поглощена своим занятием. Оно-то и в самом деле оказалось куда более хлопотным, чем представлялось вначале. Пакетики все как на подбор оказались скользкими от чего-то жирного, пролившегося сверху на них или просочившегося изнутри.

Поэтому стоило мне завладеть тремя и потянуться за четвертым, как первые два выскальзывали из рук.

Иногда не оба, а только один, но от этого, сами донимаете, легче не становилось.

— Судя по всему, она так долго провозится, — сообщил длинноногий Жорику.

Этим он и ограничился, помочь мне ему и в голову не пришло. Но к этому времени Жорику уже удалось ценой невероятных усилий протиснуть свое чрево мимо меня, и он бодро зашагал к своему купе, оказавшемуся совсем рядом. Его высокому другу прибегать к таким усилиям не пришлось, он просто перешагнул через меня и тоже исчез за дверью. Официант поспешил последовать их примеру, мотивировав свое нежелание участвовать в сборах продуктов тем, что ему не на кого оставить корзину.

Таким образом, я осталась в коридоре одна или почти одна, и мне никто или почти никто не мешал подслушать, о чем говорят между собой наши знакомые. Путем ловких маневров, гоняя свои пакетики словно игрушечные фишки, уже через пару минут я оказалась возле их двери. Но тут везение мне изменило. В купе вернулась худая и мрачная тетка, тащившая за собой печального ребенка, которому жизнь была не мила без шоколадки «ШОК.», о чем он громогласно и оповещал всех окружающих.

— Хочу ШОК! — голосил он, потом, немного передохнув, набирал полные легкие воздуха и душераздирающе (почему говорят душераздирающе, если в первую очередь страдают уши?) скандировал: ШОК. — это по-нашему!

Не успели мама с сыном — жертвы телевизионной рекламы — скрыться за дверями купе, как в тот же миг из своего купе появились Жорик с длинным, точнее сказать, не появились, а вылетели пулей. Вылетев в коридор и обнаружив меня примерно в той же позиции, но гораздо ближе к их купе и дальше от места предыдущей нашей встречи, они, похоже, заинтересовались этим фактом и остались понаблюдать. Такое положение дел меня в корне не устраивало, но они завели разговор, что само по себе меня уже устраивало. Однако при этом они периодически бросали в мою сторону заинтересованные взгляды, проверяя, как у меня продвигается работа. Не то чтобы в их глазах явственно читалась настороженность, но некоторое недоумение там все же присутствовало. Они не могли взять в толк, чего я там так долго вожусь. Тем не менее я рискнула и продолжила свое занятие. Помолчав немного, Жорик отвернулся к окну и задумчиво спросил:

— И чего его среди ночи потянуло в Питер?

В Москве у него мало, что ли, знакомых местечек?

Как тут не поверить, что с головой у него не в порядке, как и уверял тот докторишка. Как бишь его?

— Психоаналитик, — подсказал длинный.

— Во-во, Юрка, точно, а я все вспомнить пытался, — обрадовался Жорик. — А чего этому доктору понадобилось со своим пациентом по педрилам шастать? Может, он и сам того? Тогда какой же он на фиг доктор, если его самого лечить надо?

— Да, доктору, конечно, нельзя, — согласился Юрка. — А вот модельеры и артисты той же ориентации очень даже процветают.

Жорик засопел, и я ему посочувствовала, похоже, он пытался вспомнить, что такое ориентация, но ему это не удавалось.

— А что девчонки? — спросил длинный Юрка, а я внутренне похолодела, приготовившись услышать что-нибудь неприятное про нас с Маришей.

— А непонятно, — махнул рукой Жорик. — Если замешаны, то чего приперлись в Москву, сидели бы себе тихо, авось никто бы и не догадался и не вспомнил. Мы про то, что у Мишки когда-то была невеста из Питера, вспомнили только тогда, когда эта самая невеста появилась три дня назад и начала добиваться встречи со своим бывшим женихом, почему-то при этом уверяя, что он сидит в «Матросской тишине».

Пока мы соображали, что к чему, пока ждали, когда вернется наш посланный за девчонками человек, пока бегали люди к Мишке на квартиру, пока они догадались, что хулиганье подменило все таблички на дверях, ночь и прошла. Потом на этаж милиции понабежало, какие-то козлы двери с квартир поснимали. Так они свое искали, а нам наше искать мешали.