– Да не-е, – глядя сквозь девушку, небрежно протянул тот, что стоял справа. И натянуто оскалился, продемонстрировав нездоровые желтые зубы. – Чо мы, быдло какое? Шерше ля фам, дамы вперед, мы обождем.

У Гумилевой пересохло в горле. Она точно знала, какими эпитетами наградила бы такую вежливость в одном из своих выпусков. Привела бы несколько искрометных оксюморонов, окрестив уступку мутных парниш из молла «расхлябанным джентльменством», «семечковым благородством», «подъездной благовоспитанностью» или даже «etiquette accroupie[1]».

Но это дома. В безопасном уюте кухоньки перед вебкой, отгораживающей ее от всего мира. Но здесь, на минус втором этаже пустынной парковки, под тоннами бетона и тишины?! Здесь она могла лишь молча кивнуть.

Парни не угрожали. Не напирали, не делали намеков.

Но от самого их вида сквозило такой опасностью, что самым благоразумным решением было бы ускользнуть вдоль автомата по продаже линз и как можно быстрее подняться к охране…

Вместо этого Ирэн попыталась изобразить благодарность и вымученно улыбнулась. Затем с замиранием сердца снова повернулась к парочке спиной и дрожащими пальцами нащупала в сумке портмоне из желтой кожи.

Несомненно, она о таких слышала. Правда, во всех историях мошенники предпочитали час пик, суматоху и толчею, в которой могли бы оперативно раствориться. Изобретательность их при этом потрясала – в ход шли любые схемы от простого подглядывания вводимого кода до использования умной электроники с ограниченным радиусом действия, чтобы своровать данные карты еще до того, как ту проглотит банкомат.

Впрочем, «благородные» адидасовские незнакомцы не производили на Ирэн впечатления башковитых хакеров. А это означало одно из двух. Или они предпочитали действовать по старинке, грубой силой; либо Гумилева спятила и выдумала весь этот бред про преступников, загнав себя в петлю самогенерирующегося ужаса…

Кошелька Ирэн доставать не стала – кое-как выудила из него нужную банковскую карту, зажала в правой руке, а сумочку набросила на запястье. Пальцы левой стискивали телефон, чью «тревожную кнопку» девушка была готова нажать в любую секунду.

Парни не двигались. Словно примерзли к бетону в шаге за ее спиной, негромко и басовито обсуждая сущую ерунду про «сучий дождь» и «давалку из шестого». Они выжидали. Наблюдали. Ловили удобный момент.

Ирэн вздохнула, уловив в зеркальной полоске отражение собственного лица – бледного и испуганного. Решилась, вставляя карту в узкую прорезь считывателя. Была не была…

В конце концов, физиономии молодых людей уже срисованы на одну из двух местных камер. Да и сумму Гумилева собиралась снимать не такую уж астрономическую…

Тем не менее заветный пин-код она ввела лишь со второй попытки. Дрожащими пальцами, то и дело попадая в лишние кнопки, как можно старательнее прикрывая клавиатуру телефоном в левой руке. Девушка вдруг ощутила, что осень добралась до нее сквозь шарф и плотную шерсть пальто, сковав плечи недружелюбными цепями озноба.

«Лишь бы в кассетах оказалась наличка», – запоздало подумала Ирэн, а затем снова нахмурилась и уставилась в экран.

Внутреннее меню тоже оказалось странным, чуть смазанным. А все надписи будто были сделаны все теми же китайскими производителями этого, далеко не сверхкачественного, железа. Причем российские банкоматы видевшими только в кино. Да еще и сделаны с использованием самых примитивных цифровых переводчиков.

«Выдавать деньги», значилось на одной строке. «Внесение наличное», гласила вторая. «Операция курс передать дополнительно», прочитала Ирэн на третьей.

«Да похер!» – с неожиданной бравадой подумала Гумилева, выбирая нужный пункт. – «Не до жиру…»

Клавиша поддалась с неожиданной легкостью, сразу дав понять, что на стоимости пластика была сэкономлена не одна сотня юаней. Банкомат пискнул, и в этот же момент в воздухе что-то переменилось. Так собаки чувствуют поступь землетрясения, так разносится по дому дым начинающегося пожара – девушка напряглась и обреченно заметила в отражении, как парни обменялись жестами.

Проглотив комок, Ирэн ввела на клавиатуре нужную сумму.

В душе нарастала злость на саму себя. Хотелось скорее покончить с подвальными хлопотами и забыть о спуске на недоремонтированную парковку, как о тревожном сне. Не хватало еще наткнуться на заблокированные двери и объясняться с охраной или полицией. Или вовсе оказаться до утра запертой в торговом центре с опасной «спайсовой» парочкой.

Ведь они, как нашептывал гадкий внутренний голосок, могли оказаться не только мошенниками или грабителями, но и насильниками. И долетят ли вопли Ирэн с минус второго этажа на поверхность – вопрос отдельный. Сетевые сообщества уже полгода не могли оправиться от жуткой истории про студентку, над которой шайка выродков надругалась прямо в вечерней электричке, едва ли не прилюдно…

Внутри банкомата загудело и приятно зашуршало. Но как-то необычно, странно. Чужеродно. Словно не отсчитывались зубцами-валиками благодатно-оранжевые бумажки с Хабаровском, а наружу пыталась выбраться застрявшая кошка.

Над щелью чековой прорези вспыхнул красный диод. Скрипнул принтер, но бумажный язычок чека так и не показался. Где-то в недрах тумбы с характерным звуком щелкнула карточка, но наружу тоже не выскочила. А вот задвижка на широком оконце выдачи наличных с лязгом поднялась, и на Ирэн снизу вверх кокетливо выглянула пачка купюр. Засевших непривычно глубоко, только краешки торчали.

Гумилева почувствовала, что криминальная парочка подалась вперед. Сейчас им ничего не стоило запросто отшвырнуть ее, повалить на пол, схватить деньги и убежать раньше, чем клуша поднимет тревогу.

Конечно, они помнили про камеры наблюдения. Но каких только отморозков не носит земля, и на что только не пойдет наркоман ради наскрёба на новую дозу…

«Вот уж хер-то там! – злобно промелькнуло в сознании девушки. – Без драки не сдамся!»

Сдвинувшись так, чтобы прикрыть окно выдачи полами пальто, Ирэн подступила к банкомату вплотную.

Молодые люди, от которых теперь буквально веяло азартом поживы, приблизились еще сильнее. Теперь девушка отчетливо слышала их запахи – пронзительный потный, грошово-парфюмный, табачный и неуловимо кислый, нездоровый. Гиены дышали в затылок, гадко ухмылялись, и сделай так, Боженька, чтобы ни одному из них не вздумалось пускать в дело перочинный нож или телескопическую дубинку!

Гумилева переложила телефон в правую руку. Щепотью сложила пальцы левой и поспешно ухватилась за пачку денег, жадно потянув на себя. Хотела как можно быстрее схватить, скомкать и спрятать в сумку, которую бы прижала к груди и не отдала даже под страхом удара… но стопка пятитысячных не поддалась.

– Твою мать… – невольно пробормотала девушка, проклиная заевший «бабломёт».

Вцепилась сильнее, до серебряного колечка на среднем пальце погрузившись в горизонтальное оконце, и тут…