– Сегодня я буду спать один.

Она разочарованно вздохнула. После возвращения из Брюгге муж еще ни разу не наведался к ней в спальню.

Левина сидела в ялике, который переправляет пассажиров на другой берег Темзы. Ее сумка с принадлежностями для рисования лежала под скамьей; она надеялась, что лодка не начнет протекать и на дне не будет трюмной воды, которая промочит дорогую веленевую бумагу. Ноги у нее сухие. Пришлось дать лодочнику лишний пенни, чтобы тот причалил у Дарем-Хаус, потому что он собирался плыть в Ламбет. Впрочем, сейчас прилив, грести нетрудно, и лодочник насвистывал веселую песенку. Он был доволен.

День был чудесный; дул теплый ветерок, даже от воды не очень воняло. Мимо проплывало семейство уток, выводок пушистых утят скользил за матерью, которая время от времени ныряла под воду. Маленький мальчик, сидящий на коленях у отца, закричал от радости, потянулся к утятам пухлой ручонкой. Две женщины с большими корзинами оживленно сплетничали о королеве – кого же она в конце концов возьмет себе в мужья? Все были рады и веселы; похоже, воцарение Елизаветы внушило людям веру в будущее. И только на Левину давило бремя знаний. Закончатся ли когда-нибудь интриги, избавится ли она от постоянного страха? Она невольно задавалась вопросом, почему она остается при дворе, ведь Кэтрин там больше нет. Но она придворная художница и зарабатывает на жизнь своим ремеслом. Они с Георгом привыкли жить, ни в чем себе не отказывая. Да и Маркус… без ее заработков он не смог бы путешествовать по Европе, получить образование.

Ялик пристал к причалу, и лодочник с улыбкой помог Левине выйти. Она некоторое время смотрела, как суденышко плывет на другой берег, а сама собиралась с мыслями перед тем, как войти в Дарем-Хаус. Левина взяла с собой принадлежности для рисования как предлог для того, чтобы там находиться; она надеялась, что у нее появится возможность хотя бы коротко переговорить с Кэтрин наедине. Может быть, удастся нарисовать эскиз и с Джейн Дормер. Всем приятно получить свой портрет, даже Джейн Дормер, которая не отличалась тщеславием.

У входа стоял испанец, который поприветствовал ее на ломаном английском. Он распахнул перед ней двери и позвал глашатая, чтобы тот проводил художницу в дом. Левина сидела в пустом холле, гадая, куда все подевались. Тяжело вздыхали железные часы. Левина ходила туда-сюда, разглядывала резные панели стен. В основном стены украшали мрачные изображения ада, резьба была выполнена очень искусно. Через какое-то время к ней вышла Кэтрин. Она была одна.

– Вина! – воскликнула она. – Во второй раз за столько дней! Графиня сейчас молится. Не сомневаюсь, она скоро к нам присоединится.

– Давайте я пока нарисую вас, – предложила Левина и тут же понизила голос до шепота: – Я пришла, чтобы повидаться с вами; я должна вам кое-что сказать по секрету. Куда мы можем пойти?

– По-моему, лучше всего освещение в парке, и погода хорошая, – ответила Кэтрин, поняв намек. У нее был природный дар к интригам, хотя раньше все ее заговоры носили романтический характер. Она вышла первая и велела глашатаю передать графине, где они, чтобы та могла присоединиться к ним после молитвы.

Они нашли красивое место с видом на реку, и Кэтрин села на каменную скамью, а Левина разложила свои принадлежности, приколола к мольберту чистый лист. Свет на самом деле был слишком ярок, и лицо Кэтрин резко контрастировало с тенью, зато тихое место вполне соответствовало намерениям Левины.

– Скажите, Кэтрин, граф и графиня упоминали при вас о том, что хотят выдать вас замуж? – спросила она, стараясь не выдать волнения.

– Конечно! Они почти ни о чем другом не говорили. Представьте, Вина, они хотят выдать меня за испанца, за кого-то из Габсбургов. Что вы на это скажете? – Кэтрин самодовольно улыбнулась.

– По-моему, – Левина понизила голос, – вам нужно проявлять осторожность.

– А по-моему, нет. Фериа очень добры ко мне; в отличие от Елизаветы, они обо мне заботятся. Кроме того, завтра граф уедет в Европу. Он должен увидеться с императором. Наверное, тогда он и обо мне договорится.

– Кэтрин, – решительно начала Левина. – Помните, что случилось с вашей сестрой! – Она задавалась вопросом, хорошо или нет, что Фериа уезжает.

– С моей сестрой Джейн? – Кэтрин сразу сникла, и вид у нее сделался подавленный. – И с отцом…

Левина кивнула. К ним приближалась Джейн Дормер; она помахала им рукой. Левина ответила ей. Кэтрин обернулась посмотреть, кто идет.

– Что вы имеете в виду? – прошептала она.

– Не вздумайте ни за кого выходить без согласия королевы! Напрасно вы считаете, что стены этого дома вас надежно защитят! – успела проговорить Левина.

Тут к ним подошла Джейн Дормер.

– Мистрис Теерлинк! – Она с улыбкой взяла Левину за руку. Левина привстала. – Нет-нет, продолжайте, не хочу вам мешать. Но мне бы хотелось посмотреть, как вы работаете.

– Конечно. Может быть, мне и вас удастся нарисовать, – предположила Левина.

– Ах, мне бы очень хотелось… пока я жду ребенка. У меня останется приятное воспоминание. – Джейн Дормер присела на краешек скамьи рядом с Левиной. – О чем вы сейчас разговаривали? Вид у вас был такой… – Она умолкла и перевела взгляд с Кэтрин на Левину и обратно. – Как у заговорщиков.

– Мы гадали, куда королева задумала поехать летом. Она выразила желание, чтобы леди Кэтрин примкнула к ее свите.

Левина решила, что летние переезды королевы, возможно, пойдут Кэтрин на пользу. Сейчас ей лучше всего находиться как можно дальше от Дарем-Хаус. Фрэнсис может написать Елизавете и попросить ее включить Кэтрин в свою свиту. Елизавета ей не откажет, да и ей самой будет приятно одержать маленькую победу над семейством Фериа – вырвать юную кузину из их цепких когтей. Правда, в голове Левины вертелась поговорка: «Из огня да в полымя».

– А! – сказала Джейн Дормер и покрутила браслет на запястье. – Кэтрин, а вам хочется поехать?

– Я могла бы найти для себя более приятные занятия. Но если королева прикажет, я не смогу отказаться.

– Верно, – кивнула Джейн Дормер.

– Смотрите! – воскликнула Левина, показывая на реку. Она была рада возможности отвлечься. – Вон барка Дадли! Смотрите, как она украшена!

Она думала: может быть, и к лучшему, что Кэтрин держат в неведении. Ведь она почти во всех случаях склонна делать неверный выбор и чаще всего поступает опрометчиво. Художница решила непременно добиться, чтобы девушку включили в свиту королевы. Тогда она, хотя бы на время, окажется в безопасности. Может быть, Кэтрин сумеет навестить и мать в аббатстве Шин; Фрэнсис распустит слух о своем недомогании, пришлет Кэтрин письмо, в котором напишет, что в вопросах веры она прощает дочь. Тем больше оснований будет ей поверить. Левина живо представила, как Джейн Дормер читает письмо Фрэнсис и говорит: «Кэтрин, милая, вам непременно нужно навестить матушку, ведь ей нездоровится». Ни к чему пугать бедняжку… Мысли в голове у Левины путались; нужно многое успеть сделать.