Пока они с целительницей пререкались, Лейла тихонько подобрала свой мешок, с трудом поднялась, опираясь на гитару, и теперь уходила, хромая. Двигалась она медленно, и крылану не составило труда догнать беглянку.

— Кажется, ты меня поблагодарила за чудесное спасение? — сказал он шутливо. — Я что-то не расслышал…

— Десять тысяч лучезарных улыбок дарую моему спасителю, — хмуро ответила девушка, продолжая идти. — Я сочиню балладу об этой ночи и буду петь ее во всех тавернах Окраинных колоний: удобно устроившись на крыше, крылан спасает певицу, обстреливая ее обидчиков колкими остротами… блистая неподражаемым чувством юмора…

— Очень мило! — воскликнул Джа-Джинни. — Вижу, ты торопишься и даже не хочешь подумать об одной важной вещи.

— О какой же? — спросила Лейла, и Джа-Джинни почувствовал: ее равнодушие было напускным.

— Ну, хотя бы о том, что неразговорчивые ребята могут поджидать тебя за следующим поворотом.

Девушка резко остановилась, гитарные струны жалобно тренькнули.

— Да, — сказала она с тоскливой обреченностью. — И что же, мне теперь надо нанимать телохранителя?

— Ну, это тебе решать. Можно обойтись и более простыми методами — хотя бы не гулять в темноте по безлюдным улицам. А на эту ночь я готов предложить свои услуги. — Джа-Джинни осекся: он совсем позабыл про Эсме, которая валилась с ног от усталости. Но целительница в очередной раз удивила крылана.

— Я составлю вам компанию, — заявила она весело и бодро. — Надеюсь, идти не очень далеко?

— Как сказать… — пробормотала Лейла. Музыкантша колебалась, но в конце концов страх победил. — Пойдемте. Я живу в доме Ворона.

Единственный магус на острове — Ворон-алхимик.

— Алхимика? — тупо переспросил Джа-Джинни и получил в ответ заслуженную язвительную усмешку.

— Да, о светоч мудрости. Ворон был столь добр, что приютил меня. Так мы идем или нет? — Лейла покачнулась, и крылан заметил нечто ранее ускользнувшее от его внимания — темное пятно на рукаве.

— Ты ранена! — воскликнула Эсме. — Позволь, я…

Лейла резко отдернула руку, и в ее взгляде проскользнуло что-то угрожающее. Джа-Джинни растерялся: он был рад, что Эсме не пришлось опять тратить силы, но кровь на рукаве музыкантши тоже не предвещала ничего хорошего… к тому же ее странное поведение весьма его удивило.

— Пойдемте, — тихо повторила Лейла и двинулась вперед, не дожидаясь своих непрошеных телохранителей.

Недолгий путь они проделали в тишине. «Ну и компания! — подумал Джа-Джинни с мрачным весельем. — Все трое еле-еле плетемся…» Крылану хотелось взлететь — ходок из него был никудышный, — но оставлять девушек без присмотра не следовало: хотя он был уверен, что люди в черном нынче ночью точно не покажутся, в темноте вполне могли бродить другие искатели развлечений.

Луна вышла из-за туч как раз в тот момент, когда они подошли к дому Ворона: он стоял на отшибе, посреди небольшой рощицы, и казался заброшенным. Такие жилища — их частенько называли башнями, хотя на самом деле это были совершенно обычные дома, — были почти в каждом городе: их строили в отдалении, потому что эксперименты алхимиков нередко бывали опасны не только для их собственных жизней. Репутация Воронов не была секретом для Джа-Джинни: о многом он узнал сам в юности, да к тому же Кристобаль оказался на редкость осведомлен о жизни этих высокомерных и замкнутых ученых… знать бы откуда. Джа-Джинни подозревал, что капитану приходилось какое-то время жить в подобной башне, но сам Крейн ничего не сделал, чтобы подтвердить или опровергнуть эти догадки.

— Зловещее место, — пробормотала Эсме, невольно отступив на шаг назад, и Джа-Джинни вдруг подумал, что как раз в Тейравене башни алхимика он не заметил. Собственно, а был ли там вообще алхимик? Об этом следовало расспросить целительницу, но попозже.

Сейчас его мысли занимал Ворон.

— Ну, благодарю вас за помощь, — с фальшивой улыбкой провозгласила музыкантша. — Жаль, не могу пригласить в дом — хозяин этого не любит, да и поздно уже…

«…так что вам пора убираться восвояси», — закончил про себя крылан и хмыкнул. Он не для того хромал через полгорода, чтобы так запросто уйти.

— Милая моя, — сказал он душевным тоном. — Хоть я не особо рисковал, спасая твою драгоценную шкуру, все-таки правила честной игры позволяют мне рассчитывать на какое-нибудь возмещение.

Лейла нахмурилась.

— Ты пират или бард? Изъясняйся понятнее.

— Охотно. Раз уж я тебе помог, то прошу об ответной услуге. Ты ведь сейчас постучишь в дверь? Да. Так вот, дай мне возможность сказать Ворону всего два слова… и я уйду. Если, конечно, он не захочет со мной побеседовать, но это уже будет касаться только нас двоих.

Музыкантша призадумалась. Она стояла с гитарой в одной руке и дорожным мешком — в другой, кусала губы и морщила лоб. Джа-Джинни прибавил:

— Я безоружен и не причиню ему вреда.

— Вред? — Лейла усмехнулась. — Ты?! Уж скорее он превратит тебя в ворону. Хорошо, я попробую. Стой, где стоишь.

Она постучала; это был условный стук со сложным ритмом, который Джа-Джинни не сумел бы повторить даже при очень большом желании. За дверью почти сразу раздались шаги, а в маленьком оконце мелькнул огонек — как будто Ворон не спал, а ждал возвращения своей непутевой гостьи. Но мысли о том, кем на самом деле приходились друг другу алхимик и музыкантша, Джа-Джинни тоже отложил на потом.

— Это я, — сказала Лейла, нетерпеливо постукивая ногой. — Со мной гости…

Когда крылан решил, что алхимик вознамерился оставить их всех троих снаружи, дверь скрипнула и приоткрылась, но ровно настолько, чтобы Лейла сумела змеей проскользнуть внутрь, бросив вещи на землю. Послышались приглушенные голоса — они спорили, потом отчетливо раздался возглас музыкантши: «Я ему обязана жизнью!» Спустя короткую вечность дверь отворилась, и сердце Джа-Джинни забилось чаще.

На пороге стоял высокий худой человек в темном мешковатом одеянии. Лампа в руке хозяина дома бросала дрожащие отблески на его лицо, но даже при таком свете был виден безобразный шрам на правой щеке. Длинные волосы алхимика были совершенно седыми. Крылан даже рта открыть не успел. — Входи, раз пришел, — проговорил Ворон хриплым голосом и, чуть помедлив, добавил: — Вестник смерти.

Рука Джа-Джинни против его воли поднялась — туда, где несколько лет назад его грудь пересекала перевязь с метательными ножами. Заметив это, Ворон усмехнулся и отступил, приглашая их войти.

Джа-Джинни увлек Эсме за собой. «Только не задавай вопросов! — безмолвно взмолился он. — Я все объясню, когда придет время, но не сейчас!» Читала целительница его мысли или нет, но повела она себя спокойно, словно именно так все и должно было произойти. В полном молчании они поднялись на второй этаж и оказались в просторной комнате. Было темно — огонь в камине освещал лишь маленький кусочек пола, — но Джа-Джинни разглядел аскетическое убранство: полки с книгами вдоль стен, стол, заставленный хрупкими стеклянными сосудами и странными штуковинами непонятного назначения, узкую койку у окна. В дальнем углу стояла большая клетка, из которой доносилось шуршание.