Аналогичным образом характеризуются и другие пострадавшие.

Теперь факт, которые сотрудники силовых ведомств стараются обойти молчанием.

Один из подозреваемых в этом жестоком убийстве – как ни удивительно, но таковые имеются! – милиционер. Бывший милиционер, уволенный из органов за несколько дней до случившегося по мотивам, которые нам никто объяснить не сумел. Хорошо известно, что приказ об увольнении провинившегося работника можно оформить задним числом – и почти всегда так делается, дабы не бросать лишнюю тень на и без того достаточно грязный мундир. Орудием преступления послужил пистолет системы Макарова – девятимиллиметровое табельное оружие МВД. Предположим, что на момент совершения преступления 24-летний сержант Артем Казначеев действительно был уволен из органов. Ни для кого не секрет, что многие милиционеры, привыкшие за годы службы к различным льготам, всячески стремятся их сохранить и после отставки, для чего "теряют " служебные удостоверения, дающие, помимо права обыскивать и арествывать граждан, право на бесплатный проезд в городском транспорте. Можно сказать – невинная шалость, но где гарантия, что вместе с удостоверением не «теряется» оружие? И поспешит ли МВД обнародовать подобный факт, если таковой имел место?

Известно, что Казначеев работал в том же районе, где произошло убийство, а в злополучной квартире проживала его сестра – девушка весьма свободного нрава и неопределенных занятий, которую часто навещали различные молодые люди. Соседи припоминают конфликты, которые раньше случались между ее поклонниками; бывало, доходило и до драк.

Сама собой напрашивается версия, куда более реалистичная, нежели выдвинутая местными пинкертонами, отнюдь не спешащими разобраться в кровавой истории. Вполне возможно, что привыкшему на работе распоряжаться чужими судьбами, милицейскому сержанту не понравился внешний вид знакомых его сестры, и он поспешил решить вопрос привычным и доступным ему способом. Вид оружия не испугал крепких парней, и тогда грянули выстрелы…

Один из специалистов бюро судебно-медицинской экспертизы, с которым нам удалось побеседовать, сообщил, что с трупами ребят "не все чисто ". Несомненно, преступник уверенно владеет огнестрельным оружием, но любой профессионал подтвердит:одно дело – сжигать патроны в тире, и совсем иное – стрельба по живым людям. Убийца чувствовал себя в квартире как в стрелковом помещении и спокойно целился в беззащитных людей, которые до последней секунды не могли поверить в реальность происходящего.

Мы не настаиваем на нашем предположении. Последнюю точку доложен поставить суд. Но состоится ли он когда-нибудь? Проявят ли сыщики расторопность в поисках своего бывшего – или все-таки действующего? – коллеги? Чем выносить сор из избы, гораздо проще швырнуть дело на архивную полку в расчете на то, что с течением времени новые трагедии привлекут общественное внимание, а о жестокой и страшной – страшной своей убийственной обыденностью и нелепостью – гибели ребят будут вспоминать лишь их родные и близкие, собираясь помянуть павших возле скромных могил…"

Подписи под статьей не было. Волгин скомкал газету и грязно выругался.

Брошеный у вокзала «фиат» обнаружил инспектор ГИБДД. Он работал второй день в дневную смену и вторично натолкнулся на приметную машину.

– По номерам в розыске не значится, – ответил на запрос дежурный. – Что тебя смущает?

– На похожую тачку ориентировка была. Постарайся связаться с инициатором.

Волгина отыскали, когда он, забрав свою «ауди», подъезжал к РУВД. Поблагодарив за иформацию, он зашел в кабинет Сазонова.

– Ты машины все проверил?

– Почти.

– Ну-ка, показывай, – пробежав глазами список, Сергей ногтем подчеркнул нужный номер. – Где она сейчас?

– Эта? – Шурик припомнил недавний говор. – С ней все в порядке. Стоит, ждет сборки.

– Где стоит?

Этот момент в разговоре с хозяином "фиат Сазонов опустил, но быстро нашелся:

– Около дома. Вот адрес. Что-то не так?

– Поехали, посмотрим.

Сазонов энтузиазма не проявил, но и причины отказаться не нашел. По дороге пытался развлечь мрачного Волгина анекдотами; когда приблизились к адресу, замолчал, предчувствуя свою ошибку.

– Ну и где она? Саморазобралась?

– Может, угнали…

Ларечник не стал запираться. Убедившись, что посетившие его милиционеры не являются посланцами коварного Казначея, рассказал все, как было.

– Чего ж ты по телефону мне мозги затрахал? – возмутился Сазонов, но осекся под взглядом Сергея, отвернулся и до конца разговора молчал с независимым видом.

Когда формальности были закончены, Волгин пригласил его на лестницу и там, приперев к стенке, поинтересовался:

– Тебе как лучше: хлебальник разбить или рапорт Катышеву написать? Я доносов на своих никогда не строчил, но ради тебя изменю принципам с удовольствием.

– Со всеми случится может.

– Со всеми? Тебе что было сказано? Да если б ты, придурок, делал все, как положено, то ничего бы не случилось!

– А что это меняет? Ну, нашли тачку, а дальше что? По-твоему, они в ней сидят?

Убедить Сазонова было невозможно. Надо рожу плющить или жаловаться начальству. И то и другое – безрезультатно. Сам виноват – знал ведь, какой работник достался.

Взяв себя в руки, Волгин распорядился:

– Сейчас хватаешь хозяина, заезжаешь за экспертом и делаешь осмотр машины. Подробный. Напишешь в протоколе меньше трех страниц – отправлю обратно. Ищешь отпечатки пальцев и вещи, которые они могли забыть. После осмотра отдаешь «фиат» владельцу, под расписку, конечно. Потом всех отпускаешь, а сам остаешься на вокзале. Устанавливаешь всех, кто мог видеть, как машину ставили. Опрашиваешь кассирш и постовых. Компания приметная: два парня с девкой и мужик старше их возрастом, должны были держаться все вместе, так что кто-то их наверняка запомнил. От их дома до вокзала – минут двадцать езды. Сам посчитаешь, когда они там появились, или калькулятор найти?

– Может, лучше возле машины засаду оставить?

– Перебьемся.

– А если они билеты в автоматической кассе брали?

– Осмотришь их все, и с каждой снимешь «пальцы» и микрочастицы.

– Дурная затея…

– У тебя есть предложения лучше? Работай хоть целую ночь, но чтобы завтра утром мог отчитаться.

Волгин сам прекрасно понимал, что результатаs никакое из этих мероприятий не даст. Но, во-первых, что-то делать все равно надо, во-вторых, ничего более серьезного Шурику не доверишь.

А Казначей, похоже, из города слинял. Вероятно, прав Перекатников, и прячутся они на даче Ивановой. Можно сказать, круг заметно сузился…

…Вечером, когда Сергей в своем кабинете работал с бумагами, заглянул полковник Сиволапов. Начальник тьиа РУВД, имеющий ласковое прозвище Ванька-вор и навевающий ассоциации с незабвенным «голубым воришкой» Альхеном из «Двенадцати стульев», редко баловал оперов своим рниманием. Все силы и снабженческий талант он тратил на обеспечение управления автотранспортом, запчастями, мебелью и канцелярскими принадлежностями, в результате чего оно стабильно не имело ни одного, ни второго, ни третьего. Злые языки обвиняли в разрухе полковника, добрые ссылались на обстановку в стране. Первые преобладали. Вторые настаивали, что плохой человек не поедет добровольцем в Чечню – им резонно возражали, что Иван Тимофеич напросился в недельную командировку исключительно для того, чтобы получить офицерское звание на ступень выше занимаемой должности в качестве поощрения за проявленный героизм. Добрые возмущались, указывая, что срок командировки был определен вышестоящим начальством, и будь на то воля Сиволапова – он бы пробыл на Северном Кавказе намного больше. С этим никто не спорил: за два-три месяца Ванька-вор лишил бы денежного содержания наемников Хаттаба и прибрал к рукам нефтепромыслы Басаева.