Еще она прикидывала, рассказать Лере о том, что она была почти что «на свидании», или не рассказывать.

Рассказать очень хотелось.

Но тут выдвинулась бабушка. Она выдвинулась во фланг, развернула знамена, пришпорила скакуна и понеслась.

– Тата, где твой муж? Я же тебя спрашивала, будет ли он на Пасху дома, и ты сказала, что непременно будет!

Глаза Шуры зажглись любопытством, а лысина дяди Володи порозовела от удовольствия. Надвигался скандал, или, по крайней мере, теплое семейное разбирательство, а что может быть интересней?..

– Бабушка, я ничего такого не говорила! Он улетел на Север и вряд ли успеет вернуться к воскресенью.

– Как?! На Новый год он тоже не успел вернуться!

– Ты все забыла! На Новый год как раз успел.

– Но прилетел тридцать первого числа, а улетел второго или третьего! Я ничего не забываю, потому что принимаю капли для головы.

– Он занят, бабушка, – быстро сказала Лера. – Ты же знаешь, какие у него дела.

– Я знаю, что у него есть семья и дети, – величественно возразила бабушка и вставила пахитоску в мундштучок.

Тата подскочила и подала ей пепельницу. Мать смотрела несчастными глазами – ей не хотелось, чтоб в семье были проблемы, которые она никогда не умела решать, и жалко было Тату.

– У него семья, дети, а он пропадает непонятно где! – продолжала бабушка. – Мальчики совершенно отбились от рук.

– Никто не отбился.

– И собака делает все, что хочет! Еще, боже избави, ты начнешь на свидания похаживать!

Тата уже начала «похаживать», но знать об этом никому не полагалось.

– Я думаю, – вступила Шура, – что они разводятся. Так всегда бывает. Семья всегда узнает последней.

– Типун тебе на язык, Александра! Если они разведутся, дети умрут с голоду.

– Никто не умрет!

– Тата, не обращай внимания. Налей мне лучше чаю.

– Мама, не переживай.

– Вы и вправду разводитесь?

– Конечно, нет! – воскликнула Тата, но как-то не слишком уверенно, и ей показалось, что все за столом услышали эту неуверенность в ее голосе. – То есть, я думаю, что мы не разводимся.

– А что думает на этот счет твой муж?

Тата не знала, что именно он думает.

Если б им удалось поговорить, наверное, она бы знала, но телефон у него все время выключен, а когда он прилетает в Москву, ему недосуг разговаривать с Татой.

Так уж получилось.

– Н-да, – протянул дядя Володя и пробарабанил пальцами по столу какой-то марш. – Разводы катастрофически сказываются на детях. Ка-таст-ро-фически!

– Катастрофически, – подтвердила Шура, которая никогда в жизни не разводилась.

– Мальчикам особенно нужны дисциплина и послушание. Только дисциплина и только послушание! Если, конечно, мы хотим вырастить мужчин, а не этих современных… хлюпиков. Мой сын Арсений в этом смысле подает самые радужные надежды.

– В смысле дисциплины и послушания? – уточнила Лера. Она чай не пила, таскала из тарелки овощи и салатные листья. Сейчас она жевала петрушку, которая свешивалась у нее изо рта, как у Ослика Иа.

Может, именно из-за петрушки всем показалось, что она дразнит розового дядю Володю.

Дядя Володя из розового перелился в красный цвет и отчеканил, глядя поверх Лериной головы:

– Именно в этом смысле, дорогая! Вас с Сергеем это также должно волновать, потому что вы воспитываете девочек, будущих матерей!

– Ну, отцов-то вы уже воспитали, как мы все поняли!

– Арсений – это моя гордость. Даниил гораздо, гораздо более расхлябанный молодой человек. Его захлестнула среда и эта невыносимая компьютерная культура! Он играет в игры!

– Это нормально, – сказал Лерин муж. – Если только он не делает этого сутками.

– Я отвожу ему для занятий на компьютере ровно сорок пять минут, – дядя Володя окинул родственников победительным взглядом – вот какой хороший и внимательный родитель. – За это время он может сыграть несколько прекрасных партий в шахматы на специальном шахматном сайте! А он играет в войну!.. И мне пришлось принять радикальные меры. Я лишил его компьютера.

– Как?!

– Он же взрослый, – жалобно сказала Тата. – Ему же… сколько? Пятнадцать? Или уже шестнадцать? Как можно лишить его компьютера? Он же не Тюпка!

– Гос-споди, ты все называешь своих детей этими собачьими именами?

– Шурочка, позволь мне закончить. Никакого компьютера. Никаких стрелялок. Ничего такого, что развращает молодого человека.

На лестнице произошло какое-то шевеление, и Тата, задрав голову, посмотрела вверх. По балкону второго этажа, куда выходили двери спален, кто-то прошел и остановился на площадке.

Тата подумала, что детям давно пора спать, и тут же забыла об этом.

– Даниил заканчивает десятый класс и поедет доучиваться в Воронеж.

Лера перестала жевать петрушку.

– Зачем?!

– Моя сестра заведует там школой-интернатом. Даниил, как зарекомендовавший себя не с лучшей стороны, будет там учиться дисциплине и самостоятельности.

– Сдали бы вы его в Москве в интернат, – сказал Сергей и поднялся из-за стола. – Чего в Воронеж-то тащить!

– Ты не понимаешь. Там он будет под присмотром, и потом, чем дальше от Москвы, тем меньше соблазнов!

– Компьютер и в Африке компьютер, не то что в Воронеже! Или вы думаете, что компьютеров нет именно в Воронеже, что ли?! – с досадой перебил Сергей.

Казалось, он хочет сказать что-то такое, чего говорить ни в коем случае нельзя, особенно за семейным столом, и сдерживается только из соображений политкорректности.

А может, потому, что Лера из-под стола показывает ему кулак.

– Да, – сказала мать. – Бедолага. Мальчишки в этом возрасте такие… трепетные. Им так нужны мама с папой, а вовсе не интернат.

– Дорогая, – перебила бабушка. – Я уверена, что родителям виднее. Кроме того, Владимир совершенно прав относительно дисциплины. Она необходима.

Тата думала, что, если бы так получилось и ее муж вдруг сию минуту приехал домой, все моментально встало бы на свои места.

Все ее родственники слушались его, как солдаты своего полкового командира. Впрочем, его трудно не слушаться.

– Все понятно, – подытожила Лера. – Мы воспитываем своих детей неправильно. Мы не отправляем их в Воронеж к сестре нашего дорогого Владимира. Тата, я пойду разбирать постели, а ты убираешь со стола. Дорогие родственники, спокойной ночи, у нас еще куличи!

Однако угомонить всех удалось только к полуночи.