Выглядел, скажем прямо, не светочем быстрого анализа ситуации, а на самом деле ориентировался стремительно.

— Это вызов? — хищно улыбнулся Ржевский. — Принимаю, — выпалил он до того, как тип успел ответить.

Ну-у, в принципе, там, где его фамилия, дуэли всегда, но зачем сейчас было обострять на ровном месте?

По дневному времени суток народу на площади и вокруг хватало. К происходящему прислушались если не все, то многие, в особенности те, кто выходил из административного корпуса и заходил в него.

— Вызов, — подтвердил маг спокойно.

— Как вызванная сторона, выбираю оружие и формат.

Мадина предлагала зайти тише, под менталом и отводом глаз (сейчас её новых способностей на короткое время хватило бы, чтобы прикрыть двоих), но он настоял, что лучше знает, как надо.

Странные у него представления о целесообразности.

— Какое оружие предпочитаете?

— Карабин кавалериста, по три патрона в магазине, дистанция двести шагов, — без пауз выдал опекун.

— КАК ВЫ СКАЗАЛИ?.. — находящиеся рядом мужчины (тоже в форме гвардии) подошли ближе и удивлённо переглянулись.

— А я сейчас не с вами разговариваю, — блондин их даже взглядом не удостоил. — Правила такие, — он повернулся обратно к охраннику. — С двухсот шагов по команде разворачиваемся и начинаем сходиться с выстрелами. Можно уклоняться, бежать зигзагом, уходить в перекат, стрелять на бегу.

Народ поблизости перестал дышать.

— Любые виды магической, амулетной и артефактной защиты допускаются, — потомок гусара чесал как по писанному. — Равно допускаются и любые патроны: я не маг, твоя защита всяко лучше. Значит, что?

— Что? — сорокалетний брюнет в форме майора, стоявший справа, качнулся вперёд-назад, как под гипнозом.

— Значит, патроны должны быть усиленные, — поднял палец Ржевский. — Чтоб и с двух сотен любую защиту шить насквозь. Патроны у каждого свои! — добавил он веско. — Дальше, дополнительное условие: если первыми двумя выстрелами по противнику промахиваешься, третий пускаешь себе в голову сам.

— Вы хотите, чтобы соперник сам себя застрелил? — изумился майор.

— Меня тоже касается, — отмахнулся Дмитрий. — Свои два патрона я в первую же секунду отработаю. Не попаду в него — третий мой, на второй секунде. Слово Ржевского.

— Что? — майор даже головой потряс.

Видимо, подобного формата дуэлей Гвардия Наместника, как и вся Площадь, до этого дня не видели.

— Говорю, оружие, дистанцию и правила определяю я, — гаркнул ему на ухо Ржевский.

— Оружие — вы, но условия должны согласовывать секунданты! — возмутился брюнет. — Ещё и такие.

Наджиб с удивлением обнаружила, что после того, как попечитель представился, желающих стреляться с ним на карабинах резко поубавилось. А вызывавший его маг так и вовсе перехотел конфликта (она тут же сказала об этом тихо на своём языке).

— Да? — Ржевский резко озадачился в адрес майора и почесал затылок. — А там, откуда я родом, иначе… Ладно. — Он повернулся к визави. — Заново. Оружие — карабин кавалериста. Дистанция — две сотни шагов, мои секунданты на иное не согласятся. По три выстрела у каждого, дуэль до смерти.

— С двух сотен шагов попасть можно только случайно, — фыркнул пришедший в себя майор.

— … Если иметь руки из жопы, — завершил чужую фразу Дмитрий. — Лично я с двухсот шагов из СВОЕГО карабина двумя выстрелами из трёх тебе пепел с сигары собью. Так и быть, разрешаю даже оптическими прицелами пользоваться. О, пусть будет карабин с оптикой! Последнее слово, точка.

— С чем?! — теперь недоумённо переглянулись и гвардейские, и армейские.

— С оптикой, — вежливо пояснил потомок гусара. — У меня она есть, если нет у вас — ваша проблемы. Доставайте, пристреливайте.

Военные снова переглянулись в абсолютной тишине.

* * *

Когда они наконец попали в здание, толпа на улице и не думала расходиться. Все без исключения обсуждали случившееся, кое-кто даже начал делать ставки.

— Зачем? — спросила Мадина коротко.

— Долго объяснять, — отмахнулся опекун. — Если вкратце, когда не можешь нормально разведать обстановку на чужой территории, надо создавать максимум шума и провоцировать.

— Что даёт?

— Их динамику. Выход из состояния покоя, нервы, лишние движения и рост ошибок… Слушай, давай потом расскажу? — взмолился он, старательно оглядываясь по сторонам и пытаясь сориентироваться, куда идти. — У меня есть опыт, я знаю, что делаю. Верь мне.

— Сюда. — Она вытащила план здания из головы ближайшего человека и решительно втолкнула Ржевского в правильный поворот.

Демидов уже ждал их под нужным кабинетом. В коридоре на удивление было пусто.

Ради прихода фигуранта та сторона расчистила дорогу, сообразила Мадина. Несчастного отца гнули через колено, как ивовый прут, и рассчитали даже время его прибытия. Либо охранник снизу сообщил по бесшумке.

— Держитесь позади меня, вперёд не лезете, — скомандовал фабриканту потомок гусара.

Затем решительно распахнул створки и стремительно пересёк кабинет:

— Растопчин, с-сука, не ждал? А ведь я обещал тебе тёплую встречу, помнишь?

Родственник губернатора одной из столиц удивлённо раскрыл глаза: Ржевского он действительно не ожидал увидеть категорически, особенно в компании Демидова.

Наджиб вошла последней и захлопнула дверь изнутри, запечатывая её на магический замок. Перед этим она ещё раз убедилась, что на этаже пусто и их никто не видел.

В принципе, паре-другой человек можно было и память подредактировать, но зачем.

Лучше обойтись, если есть возможность.

Глава 22

Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии аль-Футаим

Растопчин, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки и на усевшегося через стол от него Ржевского смотрел почти спокойно:

— Вон пошёл отсюда.

— Если ты, перхоть под**лупная, ещё хоть слово такое ПРИ мне скажешь, молчу уже в мой адрес, ты у меня из собственных рук свой х** сожрёшь в течение следующей минуты, — попечитель не менее спокойно забросил ногу на ногу, с ленцой глядя в глаза визави.

Градоначальник начал набирать в лёгкие воздух, чтоб ответить, когда Дмитрий расчётливо добавил:

— Слово Ржевского. — Глаза его при этом были холодны, как лёд.

Повисла пауза.

Мадина не могла прочесть всех мыслей чиновника (долбаная защита; чем выше должность, тем универсальнее амулет), но по контурам видела: Растопчин собирался отстаивать свою позицию всерьёз, чего бы ему это ни стоило.

Слово Ржевского не заставило его сменить сторону, но сподвигло задуматься: стоит ли начинать биться насмерть прямо сейчас?

Никто из потомков гусара свой последний устный аргумент никогда попусту не использовал. Значит, за этим Словом что-то стоит. Начинать с проверки на себе, что именно, неохота никому.

Или, хоть биться всё равно и придётся, сперва всё же есть смысл поговорить? Хотя бы попытаться?

Ещё градоначальника изрядно нервировал белый как бумага Демидов: промышленник был покрыт липким потом из-за нервов (в здании благодаря профильным амулетам было прохладно), вздрагивал, нервно сжимал