в заборе! — обрадовалась подружка, показывая на порванную сетку-рабицу в двух шагах от ворот, на которых красовалась мощная цепь с амбарным замком. — Вот тут-то я и спрячусь!

Прежде чем я успела ее предупредить, она уже прокралась на территорию заброшенной фабрики. Блин, отлично…

— Наташка, — шепотом позвала я ее через дыру, оставшись с внешней стороны забора. — Ответь! — Тишина. — Черт…

Я снова огляделась, на этот раз рассеянно, особо не стараясь что-то высмотреть. Все мои мысли занимала моя бесстрашная подруга. Ну зачем она полезла в дыру забора? Сторож со злыми голодными собаками — меньшее, чего она должна бояться сейчас. Ведь если кто-то и собирался прийти сюда за мной, он вполне мог явиться гораздо раньше нас и проделать тот же финт с забором, чтобы оказаться на территории и наблюдать оттуда за мной. Вдоль дороги стоят фонари, которые как раз в этот момент зажглись, и я оказалась как на ладони. Преступник мог это предугадать и затаиться за каким-нибудь деревом внутри. Забор, как я уже сказала, представлял собой сетку, и проблем со слежкой у него не будет. Только теперь на его пути встала Наташка.

Ладно, буду надеяться, что мы трое — я, Жан и Живцова — просто идиоты, которые в детстве не наигрались в шпионов и теперь решили это компенсировать. Максимум неприятностей, которые нас ждут, это потеря времени и, возможно, переохлаждение, особенно, если ветер не утихнет.

Итак, я продолжала стоять, но ничего не происходило. Чтобы вконец не замерзнуть, я начала прохаживаться вдоль дороги туда-сюда, потом поняла, что это глупо. Допустим, враг пришел. Чего он от меня ожидает? Я ведь должна что-то искать, вынюхивать, а не тупо стоять. В то же время у меня может быть назначена здесь встреча. Допустим, я вычислила человека, с которым встречалась Алла, и жду его, чтобы побеседовать. Но в таком случае преступник себя никак не проявит. Кто же на меня станет нападать, зная, что сейчас придет ненужный свидетель сего злодеяния?

Короче, я убедила саму себя изменить тактику поведения, подошла к амбарному замку на воротах и стала тщательно его изучать. Эта дорога являлась ответвлением от главного шоссе, и здесь автомобили ездили редко. Если в начале девятого, когда мы только подошли, они еще и ездили (наверно, уезжали с работы те, кто где-то здесь трудится в окрестностях), то сейчас дорога совсем затихла. Я же специально повернулась затылком к тому, кто мог меня атаковать, чтобы его спровоцировать. Только вот на безлюдном тротуаре я бы точно услышала приближающиеся шаги, но он оставался тихим и пустым.

— Бред, — сказала я сама себе, оставляя замок в покое.

Я решительно пошагала в сторону мусорных баков, которые должны были стоять за углом, чтобы сообщить Жану, что пора кончать со шпионскими играми, однако, когда я дошла до конца территории и завернула вместе с забором влево, то ничего не увидела. Что происходит? Где Жан? Он ведь сообщил, что на месте. Если бы не смог приехать или не нашел, где ему спрятаться, так бы и написал.

Я полезла в телефон в надежде найти какое-то объяснение этому, но никаких новых сообщений не было. Даже Федор не перезвонил.

— Ха-ха, — сказала я в пространство. — Как смешно, вы все разыграли меня, да? Оставили одну в пустующей промышленной зоне на ночь глядя. Премного благодарна!

Я все-таки написала и Жану, и Наташке. «Где ты?» — одинаковый вопрос для обоих. Сунув телефон в карман, пошла обратно к воротам. Я решила постоять здесь еще немного, а потом просто уехать. Молча. Если они не отвечают, то почему я не могу уйти по-английски?

Дав себе (или им) еще пятнадцать минут, я продолжила стоять возле ворот. Затем решила проверить, сколько прошло времени (часов не ношу) и тут-то увидела новое сообщение. Я забыла, что выключила звук и вибросигнал в телефоне!

«Через дорогу», — ответил Жан. Наталья по-прежнему молчала.

Я посмотрела на другую сторону улицы. Там стоял киоск, ныне закрытый. Удивительно, кто здесь газеты покупает? Хотя это, скорее, шаурма или выпечка какая-нибудь. На самом сооружении не было никаких опознавательных знаков и гадать можно было сколько угодно. В этот момент из-за киоска высунулась рука и помахала мне в приветственном жесте.

«Дурачок! — кинулась я писать в ответ. — Я испугалась, что осталась одна!»

«Мусорные баки убрали. Я сымпровизировал».

«Наташка пропала», — пожаловалась я.

У Жана, кстати, тоже был отключен звук в телефоне, и слава богу. Если кто-то и наблюдает за мной с фабрики, пусть думает, что я пишу кому-то, кто очень далеко и в связи с этим не сможет мне помочь.

«Не стой здесь, это бессмысленно, зайди на территорию, будто там ищешь улики».

Жан словно не понимал, что моя подруга пропала именно там! И он теперь хотел, чтобы я туда пошла? Одна?

— Все равно ее пришлось бы искать, — с недовольством констатировала я. Можно сколько угодно фантазировать, как я брошу все и уйду, высоко задрав хвост (ну или подняв голову), но я, естественно, не собиралась всерьез оставлять здесь Наташу. Она, наверно, тоже отключила в телефоне звук, поэтому не увидела сообщение. А на шепот не отзывалась, потому что серьезно увлеклась игрой и пошла прятаться слишком далеко — вот и все объяснение.

Я сделала три решительных шага к дыре — и застыла всего в одном, последнем, от нее. Под светом фонаря почему-то было приятнее находиться, хоть я и была там как на ладони. С одной стороны, существует угроза какого-то мифического преступника, который может — а может и не — прийти за мной, но с другой, есть психологический комфорт, который мы испытываем при освещении, и есть естественная боязнь тьмы, которая может скрывать в себе все что угодно.

Я с шумом втянула в себя воздух, потом выдохнула — еще громче, — чтобы настроиться, и все-таки сделала необходимый шаг в зияющую темноту, будто ныряла в холодную воду с высокого утеса.

Территория встретила меня колючими кустами. Теперь понятно, отчего Наташке пришлось уйти подальше от вандалистского входа. Я, к сожалению, была в кожаной юбке и колготках, которые теперь получили множественные зацепки. Ну ладно, в темноте дыры не так заметны. На худой конец доеду домой на такси.

Утешая себя такими прагматичными мыслями, я упрямо шла вперед и в какой-то момент догадалась подсветить себе путь фонариком, а еще через пару шагов — позвать подругу.

— Наташа, — полушепотом сказала я.

А в ответ — тишина. Куда же она ушла? Не могла она так далеко отдалиться от дыры, ведь