- Серьезно? – подлетает ко мне. – Думаешь, твой папаня белый и пушистый?

Подлетает к своей сумке. Ее всю трясет. Руки ходуном ходят. Достает телефон, он падает из рук.

- Сестрица, угомонись. Не все ли равно, что она думает, - подает голос уже хорошо захмелевший Чарли.

- Нет! Не все равно! Перед тем как сдохнет, я хочу, чтобы она знала эту правду! Он любил меня! Меня! – воет на весь самолет.

Поднимает телефон, находит в нем что-то, тычет мне в лицо. Так близко, что сначала ничего не вижу. А потом картинка приобретает очертания. Папа с Меган на руках… они светятся от счастья…

Там очень много фотографий… они целуются… обнимаются… И камера передает взгляд… полный страсти… обожания… Теперь когда я вижу в сравнении, нет на маму он смотрел иначе, как на друга…

- А вот его прощальное письмо, - вкладывает мне конверт в руку. – Почерк узнаешь?

Открываю листок. Вижу написанные сточки... Папина рука…  у него очень своеобразный почерк, витиеватый с прыгающими буквами. Узнаю… ощущаю его в каждом слове… чувствую родную энергию… И это полное боли и любви послание он написал Меган?! Перечитываю снова и снова…

Сижу на ступенях перед входом в дом. Курю и смотрю на небо. Сегодня удивительно много звезд. От этого грустно. Ее нет рядом… И хоть мне стало лучше, спасибо, Майлз помог, мы не можем тотчас забрать Мелиссу. У них есть план, который мне определенно не нравится, слишком рисковый. Будь моя воля, я бы заключил мою девочку в объятия, и гори оно все огнем. Артефакты, власть… моя сумасшедшая семейка. Пусть перегрызают друг другу глотки. А я просто хочу, чтобы она была в безопасности.

Если мне суждено скоро покинуть этот мир, то перед уходом я должен убедиться, что со сладкой все будет в порядке. Позаботиться о ее брате, об их будущем.

Настолько немощным я себя еще никогда не чувствовал. Жизнь уходит. Вытекает из меня, как из ржавого корыта. Возможно, это моя расплата за прошлые прегрешения. И я готов заплатить, лишь бы Мелиссу никак не затронула моя расплата.

Истинная… до сих пор не верю… Я недостоин такого подарка небес, светлого и чистого создания. У инкуба нет истинной, это закон, клеймо, проклятье. Мы с ним живем испокон веков. Мы лишены возможности продолжать род, чтобы не плодить себе подобных тварей. Мне это внушали с детства. Убеждали, что я исчадие ада, и что только по доброте родительской я продолжаю свое существование.

И я так уверовал в это, что даже не пытался сдерживаться. Зачем, раз это моя природа, раз я создан нести зло. У меня были привязанности к семье,  хотел благополучия для родных. А в остальном я ни в чем себе не отказывал, пока Майлз не вправил мне мозги. Научил жить по-иному, и показал, что даже у инкуба есть душа, и только от меня зависит, какого цвета она будет.

Но, скорее всего, осознание пришло слишком поздно, и мне не суждено насладиться истинной связью. А в голове фантазии устремляются в будущее, столько еще не сделано, столько хочется ей показать, подарить.

Но Майлз и Хантер сходятся в одном – мой конец близок. Они напрямую это не говорят, но это прекрасно читается между строк. У них свои мотивы, своя война, а я… сопутствующие потери…

Такова судьба инкуба, согласно легендам, что обретая истинную после первой близости, он навсегда теряет возможность питаться. Сначала через сексуальный контакт, а потом и вовсе не может пить энергию. И не было ни одного случая, чтобы пара нашла, как преодолеть эту проблему. И то, даже эти знания основаны на древних легендах, и даже Майлз считал их сказками не более. А как выяснилось все реально, я обрел истинную, чтобы с этим осознание навсегда угаснуть.

- Я же изначально считал ее просто шлюхой, - Хантер садится рядом. – Что твоя истинная допер, только когда Майлз в лоб сказал.

- В бордель ее отправил…

- Братец, давай по чесноку, я мог ее гораздо быстрее и больнее сломать. А так с глаз своих убрал, чтобы искушения не было. Не хотел девку силой добивать, как чуял чего, рука не поднималась. И раскололась бы она, никуда не делась, если бы пошел дальше. Но задело меня, - берет из пачки сигарету, закуривает, - Что стержень есть, сражается хоть и понимает – проигрыш неизбежен. Сначала не просекал, отчего сломленная, думал, сама стелилась. Потом уже факты начал собирать. И на тебя был зол, что доступ мне к ней перекрыл, а мне инфа позарез нужна была. Артефакт заполучить надо. Я затем колдуном гонялся долго, пока меня не опередили.

Вздрагиваю. Внутри все холодеет.

- Кто? Ты ведь знаешь, кто ее мучил? – кулаки непроизвольно сжимаются.

- Угомонись, Лиам. Догадки у меня, конкретно узнаем, когда эта тварь клюнет на нашу приманку. А пока тебе напрягаться не стоит, - поднялся и скрылся в доме.

Не нравится мне игра почти вслепую. Мы с Мелиссой, словно марионетки. Что-то я упускаю, деталь, из-за которой пазл не сходится.

Майлз ранее рассказал, что Меган была любовницей отца моей девочки. Но какая выгода была у Чарли? Зачем он в это ввязался? Он ничего не делает просто так. Да, и не они поджигали. Нет. Кто? Сергал? Первое на кого думаю. Месть отца за честь дочери, если прибавить к этому слезливый и приукрашенный рассказ сестрицы. И все же… не верю я, что отец это устроил. Или просто не хочу это принимать, потому что вопреки всем деяниям Сергала, во мне по-прежнему живет любовь к нему?

«Меган мне непросто даются эти строки. Ты стала для меня глотком свежего воздуха. Вернула молодость и помогла понять, что значит жить и любить.

До тебя я существовал по общепринятым правилам. Создал семью, жил для них. И считал, что все у меня сложилось как нельзя лучше. Жена, она стала мне верным другом.

Ты же как ураган перевернула все. И впервые в жизни показала, что такое любить женщину, сходить сума от одержимости.

Меган спасибо тебе за каждую эмоцию. Ты навсегда останешься в моем сердце. Каждое мгновение, проведенное с тобой, я буду бережно хранить.

Прости. Я должен уйти. Увы, мы встретились слишком поздно. Я уже себе не принадлежу. У меня есть двое детей, которым нужно полноценная семья. Я приложил немало усилий, чтобы в доме царили мир и гармония. Санни… она такая улыбчивая, жизнерадостная, я никогда не прощу себе, если ее личика коснется грусть. Моя доченька не должна страдать, и я жизнь положу, чтобы дать ей все.

Тим, он еще слишком маленький, и ему нужен отец. Не по выходным, а каждый день. Наши совместные вечера, занятия, увлечения, я не смогу без этого. Мои дети – мой смысл жизни. И любовь, какой бы умопомрачительной ни была, не имеет значения. Я всецело принадлежу им. Также как и моя жена, посвятившая себя нам, не должна узнать боль от предательства. Никто из них этого не заслуживает.

Прощай, Меган. Навеки с тобой в сердце. Искренне надеюсь, самая большая любовь у тебя еще впереди».

Он с такой теплотой пишет о Меган, что не могу связать воедино, чудовище, нависшее надо мной, и ту которой отец посвятил эти строки.