Альк был просто невыносимо спокоен. В то время как я внутренне рвала и метала, не желая примиряться с необходимостью оставлять его. Из его уст этот полный неучтенных нюансов план звучал так стройно и логично… 

— Хорошо, — стараясь не думать о том, что придется провести какое-то время без Алька, скрепя сердце, согласилась я. — Тогда чем будем заниматься все это время? Смотреть старые фильмы по телеку? Играть в шахматы? Изучать приемы самообороны? Готовить хот-доги?

Мой мозг сам подбрасывал идеи, просто перечисляя все то немногое, что я помнила о своем настоящем отце. Сколько мне было, лет пять? Я помнила все эти занятия совершенно обрывочно; и отчего-то после в жизни никогда к ним не возвращалась. Черт знает, почему именно сейчас у меня это сорвалось с языка, и именно с Альком. Да и к тому же, он знает меня и знает, что я просто дурачусь.

Сам Альк слегка оживился только под конец моей фразы, наконец убирая руку от лица и прожигая меня взглядом. Что, хот-догами так сильно заинтересовался?

— А что у тебя с самообороной? Это бы тебе пригодилось, особенно вспоминая тот случай в Калифорнии.

— Лучше не напоминай, — несколько стушевалась я, 

— Странно, что у тебя смелости хватило в принципе против закона идти, когда ты драться не умеешь. Зачем так рисковать… — о, прекрасно, теперь он еще и насмехается надо мной, судя по задорным огонькам в его глазах.

— Ну уж не знаю, — протянула я, потакая его насмешливости и дурачась в ответ. — Смелости мне как раз ни на что не хватает... Собираюсь сойти с ума от страха, когда придется пересекать границу в одиночку. Но кое-что из приемов я все же знаю, — подскочив к Альку, я потянула его за руку, вынуждая подняться на ноги. — Давай, вставай, если не боишься. 

Разумеется, я уже все забыла, что вообще могла помнить о приемах самообороны. Знала их разве что по тем же фильмам. Все эти "нос, нога, пах, солнечное сплетение" — по заветам Сандры Баллок... Но в действительности это никогда не работало.

Потому, наверное, я и относилась к этому так не серьезно. Потому что против мужчины в два-три раза тяжелее и сильнее тебя это никогда не помогает.

Альк вставал лениво, все еще продолжая потирать глаза, словно бы нехотя поддерживая мою затею.

— Посмотрим, на что годится подготовка бойца ФБР против стиля воспитанной Техасом девчонки, — в отличие от него я распалялась все сильнее, даже шутливо пихнув в конце своей фразы парня кулачком в здоровое плечо.

Альк сделал шаг вперед правой ногой, но после каким-то резким образом оказался слева от меня, хватая мое запястье, дернул — и вот уже в следующее мгновение у меня из груди вышел весь воздух, потому что я оказалась всем своим хрупким тельцем прижата спиной к его телу, безо всякой возможности пошевелиться.

— Ну давай, показывай, — шепнул он мне сзади на ушко, все еще продолжая сжимать меня за запястье и заводя руку мне за спину еще одним уверенным резким движением.

Я же отчего-то рассмеялась, полностью отдаваясь действию адреналина, зашумевшего в висках частым пульсом.

— Нет-нет-нет, гораздо рациональнее будет, если ты… — дыхание сбилось, от чего слова давались с трудом, — Если ты меня такому научишь, а не станешь на мне же это все испытывать...

Я продолжала говорить все это со смехом, но Альк недвусмысленно сжал мою руку сильнее, а второй, которой сжимал поперек груди, слегка встряхнул, отчего мне пришлось попытаться собрать мысли в кучу и начать говорить чуть серьезнее.

— Я слышала что-то о том, что нужно расслабиться. И потом уже вывернуться, под левую руку... — я даже попыталась дернуться, но не тут-то было — хватка Алька стала только сильнее.

Он не отвечал. Только часто дышал на ухо. Ждал, когда я скажу что-то, что его удовлетворит.

— Только сдается мне, что противнику только этого и нужно. Чтобы баба расслабилась побыстрее, — философски заключила я, прекратив любые попытки сопротивления. — Или я уже буду в отключке к этому моменту. Поэтому для меня лучший прием — всегда бежать. Бегаю я быстро, этого не отнять, — под конец я снова развеселилась и даже попыталась продемонстрировать сказанное — откинулась назад, расслабилась и попыталась вывернуть одновременно руку и выскользнуть из схватки Алька сама. Правда, почти нисколечки не стараясь.

— Нет, — рыкнув, Альк снова меня ощутимо встряхнул, — Не жди, что все поведутся на эту уловку. Если тебя не хватают за шею, то просто замри. Стань камнем. И жди, пока противник оплошает. У противника такие же мышцы, как и у тебя. Ну, может, чуть более накачанные. Но они так же устают, как и у любого другого человека.

На этот раз я слушала Алька уже куда внимательнее. Интересно, это из-за того, что его дыхание было таким горячим, опаляя мне шею? Разумеется, я все еще была при своем мнении, что в жизни у меня не будет времени обдумывать приемы, если конечно, заранее не отработать их настолько, чтобы возвести на уровень рефлексов. Мои рефлексы были так себе — паниковать и отбиваться, или бежать-бежать-бежать. Знаем, плавали, как говорится.

— Стать камнем, — слегка севшим голосом ответила я, понимая, что деланное веселье куда-то испарилось, уступая место в душе совсем другому чувству. — Я поняла.

— Первое — это всегда бей по ногам, — голос Алька по-прежнему был серьезным и внимательным, — Противник этого не увидит, а внезапная боль его собьёт. Мало кто привычен к боли, особенно, если ударить чуть выше лодыжки. А затем ты действуешь по ситуации. Но всегда имеешь в своей голове полный план своих действий. Чтобы всегда быть впереди противника, а не опережать его еле-еле на два шага.

Вообще-то, вырываться из хватки Алька не очень-то и хотелось. Мне больше нравилось сейчас ощущать и дальше его крепкую руку поперек своей груди, словно можно было принять это за извращенное объятие, от которого тяжело вдохнуть. Чувствовать, как вздымается его грудная клетка, когда он говорит… Когда он еще вот таким образом сам прижмет меня к себе? Может статься, что никогда. Или лишь когда снова напьется. 

Глупости, Ванда. Возможность врезать ему тебе вообще больше никогда не представится. Так что — покажи на что способна. Имеешь право, получила карт-бланш, так сказать.

— Если ты думаешь, что