Подпоручик что-то явно почувствовал, широко улыбнулся и, усики свои поправив, гаркнул:

– Так точно! Приказывайте!

– Сейчас пойдем в палату, я лягу на кровать, и вы меня отнесете для проведения определенных процедур, – сдерживая улыбку, сказал я служивым.

– Ваше высокопревосходительство… – укоризненно покачал головой жандарм, но улыбнулся.

– Не вышло, – хмыкнул я. – Ладно, тогда бегом доложили своему начальству, что видеть их желаю! Быстро выполнять! – Последние слова я постарался рявкнуть приказным и строгим голосом.

Как ни странно – сработало, но не на всех, подпоручик даже не дернулся. Вероятно, привык, что в армии приказы не всегда следует выполнять с первого раза, а то их часто по нескольку раз меняют.

– Подпоручик! А вам особое распоряжение нужно? – грозно глянул я на молодого служаку.

– Так время раннее, полковнику сообщить не могу, ваше высокопревосходительство! Да и не велено пост оставлять! – вытянулся тот по стойке смирно.

– Это понятно, – хмыкнул я, направляясь в сторону, противоположную той, куда поспешили жандарм, сыщик и человек моего советника. – Как считаете, успеем из больницы выбраться, пока мои сторожа поймут, что к чему? – оглянулся я на последовавшего за мной подпоручика.

– Минут пять у нас в запасе есть, – подумав, ответил тот, но потом добавил: – Если первым дозвонятся до начальника полиции, то десять.

– Почему? – поинтересовался я.

– А тот, прежде чем отдать приказ, начнет подчиненного склонять по матушке и батюшке, на это уйдет пара минут, да и не сразу сообразит спросонья господин Друвин, что к чему.

Опираясь на палку и морщась от боли в ноге (плечо, как ни странно не беспокоит), беспрепятственно выбрались на улицу. Подпоручик, Савелий Петрович Варинов, поймал извозчика, который нас благополучно довез до моей усадьбы. Честно признаюсь, голова немного стала кружиться, из пролетки выбрался с трудом. Звонил пару минут, прежде чем мне отворила заспанная и недовольная Надежда, но, увидев меня, радостно заулыбалась и засуетилась, что-то постоянно приговаривая и охая.

– Надя, успокойтесь, все хорошо, – сказал я, входя в прихожую и косясь на зазвонивший телефонный аппарат. Подумал и снял трубку: – Слушаю.

– Дом наместника Урала? – устало поинтересовалась барышня-телефонистка и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Соединяю со столицей.

Попытался прикинуть разницу во времени. Сейчас, если верить часам, десять минут шестого, а в Москве совсем раннее утро.

– Скажите, как здоровье наместника Урала? Есть изменения? – раздался в трубке встревоженный и такой далекий, но в то же время родной голос.

– Очень рад вас слышать, ваше императорское величество, – хрипло ответил я. – Здоров и готов продолжать служить империи и вам. Немного вот на лапу захромал, – попытался неуклюже пошутить и поморщился.

– Иван? Ты?! – изумилась Ольга Николаевна, а потом почему-то импульсивно добавила: – Дурак!

Связь разорвалась: похоже, императрица трубку бросила. Пожал плечами и, стараясь не выдать своего довольного вида, повернулся к подпоручику и служанке:

– Надя, в доме еда имеется? Вы уж меня, голубушка, – мысленно ругнулся, как только с профессором пообщаюсь, сразу ко мне его выражение пристает, – простите за столь раннюю просьбу, но больничные харчи впрок не идут.

– Сделаю! – закивала служанка. – В гостиной накрывать?

– Да, думаю, на две персоны, – ответил ей и уточнил у подпоручика: – Савелий Петрович, вы же не откажетесь со мной позавтракать?

– Почту за честь, – склонил тот голову, но потом как-то поежился и спросил: – Ваше высокопревосходительство, дозвольте воспользоваться телефонным аппаратом и сообщить полковнику о нашем местонахождении.

– Конечно, пожалуйста, – разрешил я, пытаясь вспомнить, где моя трость.

Искать не стал, прошел в гостиную, надеясь, что позавтракать успею в тишине. Догадываюсь, что вскоре пожалуют с визитами, поэтому в первую очередь необходимо позаботиться о ворчащем желудке. Лукавить-то перед служанкой не стал: то, что в больнице съел, уже и забылось.

В гостиной подошел к окну и стал бездумно смотреть на сереющее небо. Поручика жалко, хороший был офицер, настоящий. Эх, терять знакомых и близких тяжело, но в какой-то мере к этому в своем мире привык. Хочется не допустить в империи бессмысленных смертей, на радость врагам. Однако прекрасно понимаю, что те переговоры, которые планировал провести с мятежным генералом, уже не последуют. Убежден, что Квазин дал свое одобрение на мою ликвидацию или сделал вид, что не возражает. В меня стрелял штабс-капитан Лаваркин, давний знакомый, уже организовывавший раньше покушение, когда я возвращался после переговоров с его командирами.

Тогда так же не обошлось без жертв с нашей стороны, но среди устроивших засаду капитана не было. Когда же воинские части примкнули ко мне, то, насколько мне известно, Лаваркин отправился к мятежникам. Затаить злобу и действовать самостоятельно капитан вряд ли стал бы. Мы с ним общались недолго и ровно, хотя и явно испытывали друг к другу антипатию; но не убивать же каждого непонравившегося человека? Второго убийцу я хоть и плохо разглядел, но уверен, что никогда его не встречал…

– Иван Макарович, а горячее подавать? – оторвала меня от размышлений служанка.

– Не откажусь, – обернулся я к ней. – Расскажите, Надя, что в мое отсутствие тут происходило.

– Ой, да ничего такого, – пожала она плечами. – Господин Анзор страшно ругался, Катерина Макаровна почти все время плакала, но когда профессор сказал, что ваша поправка – дело времени, она успокоилась. Звонят по телефону часто, – она нахмурилась, явно что-то желая еще сказать.

– Это-то понятно, – улыбнулся я ей и сделал шаг к столу, да чуть не взвыл от боли, забыв про больную ногу, но сдержался. – А в городе какие слухи? Неужели тихо?

– Ой, что вы! На базар нельзя пойти! – махнула та рукой. – Всем интересно, что да как, с расспросами пристают! А толком-то я ничего не знаю! Вот как так жить?! – последняя фраза у нее помимо воли вырвалась.

Надежда глаза округлила и ладонью рот прикрыла, словно пытаясь слова обратно загнать.

– А говорят-то чего? – присаживаясь за стол, уточнил я.

– Казаки, говорят, под предводительством своего атамана собираются обидчиков покарать. Да и наши солдаты с офицерами готовятся в поход. Иван Макарович, а с кем воевать-то собрались?

– А это скоро узнаем, – покачал я головой. – Ладно, идите, Надежда.

Служанка поспешила ретироваться, я же в задумчивости по столу ножом, предназначенным для мяса, постучал. Не понравилось мне, что без моего ведома решили начать оружием трясти, хотя выбора в любом случае уже не остается. Интересно, а что там у меня с производством броневика? Надеюсь, что подвижки есть, хотя и прошло не так много времени.