— Привет, ты читаешь?

— Тю, Василич, ну вроде ж 9 классов окончил, как-то научили.

— И как? — я попытался заглянуть в книгу.

— Ой, увлекательно! — он показал обложку.

Мифы древней Греции! Он шутит?!

— А что ты не со сказки про Колобка начал?

— Вы совсем меня болваном считаете. Это же интересней. Тут такие приключения, интриги и любовь, — он мечтательно закатил глаза.

И этот туда же!

— Ага, и всех похищают, убивают или превращают в какую-то хрень!

— Не утрируйте!

— Я смотрю ты новых слов нахватался, родной, — положил ему руку на плечо, — дочитывай и давай работать. Аполлонов на месте?

— Пришел вроде, смурной такой!

— Сейчас разберемся в причине его скорби.

Я прошел в секционную. Леонид уже осматривал очередного жмурика.

— Привет! Как дела? Как настроение? — спросил я, внимательно к нему приглядываясь.

— Чуть лучше, чем у этого товарища, — Леня поднял на меня красные глаза.

— Ну и вид у тебя, ты вообще спишь? Или может в запой ушел?

— Не цепляйся, — Лёня только отмахнулся.

— Да ты в таком состоянии себе полруки отрежешь! — я взял его за плечо, — что происходит?

— Вань, не сейчас!

— Когда, Аполлонов? Давай, рассказывай, о чем грустишь? Исповедуйся, сын мой, и тебе полегчает!

— Не сильно ты на батюшку похож с пижонской бороденькой, — он криво усмехнулся, — больше на самого черта.

— Отвлеченные речи тебе не помогут. Что с тобой не так? Это ж и на работе отражается… Третий день приходишь кислый, все у тебя из рук валится.

— Это личное. Не хочу тебя грузить.

— Давай и личное, с некоторых пор мы только об этом и говорим.

— Алена на тебя так влияет. Прошлая версия тебя и слушать бы меня не стала.

— Если люди живут вместе, они так или иначе друг на друга влияют. Не уходи от темы… Какая-то девчонка замешана?

— Ага. Не твоя Аленушка, не напрягайся.

— Так и что? Она хоть знает, что стала предметом твоего внимания?

— Думаю, догадывается, но вот в руки не идет.

— А ты что думал: пришел, увидел, победил?! И все? Добивайся!

— От тебя такое слышать даже странно. Ты ж просто прошел мимо — и она твоя.

— Потому, что я абсолютно неотразим и чертовски харизматичен.

— И еще излишне самоуверен, как я погляжу, — в его глазах заиграли искры.

— О, пациент скорее жив, чем мертв! — я похлопал его по плечу, — за работу, дорогой, а то еще хочу с Аленкой пообедать.

— Как ты можешь думать об обеде возле трупов?

— Тю, что естественно, то не страшно. Проверим-ка содержимое желудка нашего клиента.

И мы приступили. Леня, как мне показалось, больше не грустил. Работа у нас веселая и повода для кручины не дает. Все бренно!

К двенадцати часам я провел несколько вскрытий и мне уже привезли материал для исследований. Поэтому решил чуток передохнуть и вышел из секционного зала.

А вообще, я ждал ее! Но Алена, как и следовало ожидать, опаздывала. Не привыкла она еще ходить к нам в подвал без трепета и всегда предпочитала встречаться наверху.

Харон видимо ушел, а Лёню, я отправил на часок отдохнуть. Дверь скрипнула. Это была она.

— Привет, — она тут же прильнула к моим губам. Влажный и горячий язык проник в мой рот, и я полностью утонул в этом страстном поцелуе.

— Я тебя безумно хочу, — прошептала мне на ухо моя озорница. Что с ней там наверху сделали???

— Так в чем проблема! — я выдохнул в ее губы, и потянулся было закрыть двери.

Алена отшатнулась:

— Ну не здесь же? — ее глаза выражали ужас.

Я все-таки закрыл дверь:

— Ты сама это начала, теперь уже не отвертишься. Завела меня, вот и отвечай за свои поступки, — я сжал ее ягодицу, проникая под тонкое платье.

— Это как-то стрёмно, в соседнем зале трупы — сопротивлялась она.

— Ничего стрёмного — жмурики тихие и нам не помешают, да и наше действо — это, как ритуал — одна жизнь закончилась, а другая только зарождается, — я уже расстёгивал верхние пуговицы на ее платье, высвобождая упругую грудь.

Алена сдалась под моим натиском и уже ласкала мою шею, впившись в нее губами и слегка прикусывая. Я же быстро стянул с нее трусики и ловко отшвырнул их в сторону. А сам присел на кушетку, которая стояла под окном, увлекая за собой мою девочку.

— Какая ты вкусная, моя карамелька, — я кусал ее губы и уже стягивал штаны вместе с бельем.

А потом одним махом насадил ее на мой уже даже слишком готовый член. Она громко всхлипнула, но приняла меня. Прием был жарким, я бы даже сказал, горячим и в меру влажным.

Я целовал ее шею и уже опустился к белоснежной груди, возбуждённые соски сами просились в мой рот. Я медленно провел языком по ареоле и вобрал розовую горошину, немного покусывая. Алена прогнулась от удовольствия, не прекращая своих движений на мне. Я проделал тоже самое и с другой грудью. И расписал ложбинку влажными поцелуями. Любимая плотно обхватила меня ногами. И поглаживая ее бедро, стал вбиваться в нее более интенсивно, сходя с ума от ее карамельного запаха и нахлынувшего наслаждения. Она опустила голову на мое плечо, я почувствовал, как жар внутри нее стал просто обжигающим, в ней произошел пульсирующий взрыв. Она почти обмякла на моем плече, но я не прекратил свои толчки, пока сам не нырнул с головой в бездну оргазма.

— Хорошо мы пообедали, — она еле дышала.

— Я готов отказаться от всех обедов в жизни, ради такого, Аленушка, — я поправил ее растрепавшуюся прическу.

Судя по стуку, в дверь уже кто-то ломился. Мы спешно стали одеваться.

— Где ты дел мои трусики? — в панике искала Алена.

— Не знаю, мне было не до того, чтобы аккуратно их сложить в уголочке.

— Ну, Ванька, ты дурак! — она стукнула меня ладошкой по лбу, — и как теперь?!

— Так и будешь! — я открыл дверь. На пороге стоял обеспокоенный Аполлонов.

— Вы что? Прямо тут обедали? — он посмотрел, оценивая наш немного растрёпанный вид.

— Нет, мы просто общались после обеда. А ты как? — я пытался перевести тему.

— Я-то нормально. И вы для этого заперлись?

— Чтоб никто не беспокоил.

— А! — он многозначительно посмотрел и прошел в комнату, — это щас так называется? О, а это что за тряпочка в углу? — он указал видимо на потерянные трусики. Я ловко подскочил и плотно зажал вещицу в кулак: