— Я посижу две минуты? — жалобно попросила она.

Марго досадливо махнула рукой:

— Да хоть все время здесь проводи. Поверишь — мне все равно.

Лилька поверила, успокоенно прикрыла глаза. Она устала. Не вспоминала даже русских пословиц девятнадцатого века.

Черно-белая красивая кошка вышла в коридор и оглядела пришедших. Не найдя в них ничего достойного личного внимания, мягко развернулась и прошествовала обратно, в комнаты.

— Киска! — с восторгом вскрикнула Флора. Старшая девочка Камилла сердито посмотрела на нее.

Марго внимательно знакомилась с интерьером. Неодобрительно поморщилась на постер. Цокнула языком на рваную рану линолеума. Это ребенок-Таня, панк и нигилист, по зиме оставила лезвием конька, вспомнила Юля. Оглядела сама свою квартиру — глазами постороннего человека, например вредноватой снобки Марго. Ремонта не было лет пятьдесят, потолок скоро рухнет, вот следы от протечек желтые, вот — какие-то даже синие. Обои местами ободраны, окна допотопные непластиковые, несовременные люстры и немодная мебель. Кошмар, если вдуматься. Если эта чья-то еще квартира. Но здесь жила Юля, и все было хорошо. А линолеум она заменит. Ну вот буквально на днях. Погладив рукой цветастый смешной абажур колченогого торшера, Юля любезно предложила гостям чаю.

— А этот-то что здесь делает? — удивилась Марго, имея в виду Лукаша Казимировича, вставшего ее поприветствовать.

— Дожидаюсь именно вас, — учтиво ответил он.

— Ага, наверное, — не поверила Марго. Смотрела на Юлю с подозрением. Юля как раз, приобняв за плечи, втащила в гостиную Лильку и усадила ее на пестрый диван.

— Спасибо, — просипела почему-то Лилька, — ой, а где мой голос?

— Примерно там же, где и мозг, — неприязненно ответила Марго. Ситуация ее раздражала. Наглая врачица оторвала себе лучшего мужчину семьи, тупоголовая сестра, мало того что позволила себя отравить, так еще и перетягивает на себя всеобщее внимание.

Юля потянулась на цыпочках и рукой смахнула пыль с подвесной полочки над диваном. На полке стояли кошечки «Манеки-неко», традиционные японский статуэтки. Юля увлеклась ими лет десять назад, после прочтения одноименного фантастического рассказа Брюса Стерлинга. В ее коллекции были кошки с поднятыми правыми лапками, призывающие якобы деньги, и кошечки с левыми лапками, ответственные за полезные контакты и удачу в делах. Несколько особо продвинутых экземпляров поднимали одновременно обе лапки. Прошлый муж Витечка, неприятно усмехаясь, интересовался, почему нет особей с задействованными четырьмя.

Юля отряхнула руки и немного подровняла стопку книг на низком журнальном столике. Лежащий на нем пульт от телевизора был густо вымазан чем-то когда-то явно красным, а сейчас — грязно-коричневым и отвратительным. «Кетчуп, — определила Юля, — дочь любит спагетти с сыром и кетчупом». Она попыталась удалить засохшие фракции, скребла-скребла ногтем указательного пальца, раздавались жесткие царапающие звуки, Лукаш подошел и мягко вынул из ее рук пульт, положил на место. «Какие пустяки, — сказал тихо, — кому интересен дурацкий пульт».

У кого-то запел мобильник. Новомодная песенка, занявшая прошлым летом первое место на конкурсе «Евровидение». Марго немного приободрилась:

— Это кто это у нас такое дерьмо на звонок поставил?

Никто признаваться не хотел.

— Теперь все родители маленьких скрипачей могут пугать своих нерадивых музыкантов: если будешь плохо учиться, то закончишь вот так, — сварливо продолжала Марго под веселую музычку.

На несколько секунд замолчав, телефон заголосил снова. Лилька не выдержала и шепотом, но с вызовом проговорила:

— Да. Это мой телефон. Ну и что?

— Ха-ха-ха, — ответила довольная Марго, — а я так и думала. Подожди, не бери трубочку. Мне очень нравится сидеть и наслаждаться этим.

— Чем? — поинтересовался Лукаш Казимирович.

— Налаждаться этим, — пояснила Марго.

— Я слушаю, — прошептала Лилька в трубку, — да, это я, просто у меня голос пропал.

Юля подошла к неширокому подоконнику и чуть отодвинула занавеску. Маленький сквозняк из форточки нежно погладил ее по горящему лицу, обнаженной шее, необитаемым островам ключиц. Ей вдруг остро захотелось остаться одной, плотно закрыть дверь, уткнуться носом в спинку немодного дивана и заснуть. Или не заснуть, просто лежать, накрывшись с головой, будет вовсе не жарко. Пусть хоть что-то произойдет без ее участия. Она незаметно ощупала себя, чтобы убедиться: голые локти, мягкий хлопок белой футболки, короткие серые шорты с карманами, в одном из карманов ключи, в другом — непонятно что. А, шоколадная конфета. Юля тайком сунула в рот конфету. Смяла фантик в ладони. Нет, она еще не спит.

— Что?! — содрогнулась Лилька и с ужасом прохрипела в телефон. — Что вы говорите?!

Юля плотнее завернулась в занавеску. Пристально смотрела на улицу. Окна гостиной выходили на оживленный проспект. Он не затихал никогда. Вообще-то, обычно это успокаивало ее, создавая иллюзию чьего-то ненавязчивого присутствия в соседней комнате, но сейчас страшно неуместными показались ей и яркие билборды, призывающие переключаться на новый мобильный тариф, и снующие в четыре ряда автомобили, преимущественно серебристые. Что за новости, попыталась отвлечься Юля, почему это они настолько серебристые?

— Дом горит, — тихо кричала за спиной Лилька.

— Дом горит?! — громко и лихорадочно вторила Марго. — Как Дом горит?! Кто это звонит? Жильцы-уроды? Они вызвали пожарных?! Позвонили в МЧС?! Да отвечай ты, тупая корова!

Доносились еще какие-то неясные шумы, будто бы Марго выдирала из слабых сестриных рук телефон. Справится, угадала Юля, потому что через минуту уже именно Марго орала в трубку, выкрикивая отдельные, не связанные друг с другом слова.

А сейчас должны заплакать дети, подумала Юля, непременно должны. Она заранее сморщилась, несмотря на приобретенный на службе вроде бы иммунитет к плачу ребенка. Какой уж там иммунитет. Это не мы слышим детский плач. Детский плач просто проходит через нас.

Но, кроме выкриков Марго, ничего не слышалось более. Конечно, вспомнила Юля, девочки заняты — наверняка мучают Наташу в спальне. Наташей звалась красивая кошка, недавно трагически вошедшая в Юлину небольшую семью, состоящую из одних женщин пока.

К Юле за занавеску пришел встревоженный Лукаш.

— Ты в домике? — серьезно спросил он.

— Ага, — прошептала Юля.

You are viewing RumpelstilZchen's journal

3-Июль-2009 08:00 pm

«Не перечьте мне, я сам по себе, а вы для меня только четверть дыма» (с)

МЕТКИ: СЕЙЧАС, ТЫ

Теперь я даже не знаю, на самом ли деле существовала эта история со страшной вспышкой синегнойной инфекции в родильном отделении, где я появилась на свет, или я нафантазировала ее, миллиарды и миллиарды синегнойных палочек, они, говорят, пахнут фиалками. Тем не менее будто бы из-за этой цветочной и бактериальной угрозы младенцев эвакуировали чуть ли не в чумной барак, холерный обоз, лепрозорий, ветеринарную лечебницу «Друг», сухумский обезьяний питомник, и матерей тоже эвакуировали, только отдельно. И бедные бабы с недавно опроставшимися животами в голос выли, тоскуя без своих детушек, хором предлагали сжечь роддом, сжечь его к таким-то чертям. Разумеется, его не сожгли.