— Зачем? — не понял он.

— Пожалуйста! — взмолилась она.

— Ты хочешь в туалет?

— Камилли, пожалуйста…

Она заплакала. Беспомощность — что может быть хуже? Да, она хотела в туалет. Она чувствовала эту потребность уже давно, но как она могла сказать об этом? Если бы Эста была рядом — все было бы намного проще. Но здесь ее не было.

— Не плачь, слышишь? — тихо заговорил он. — Это ведь нормальная потребность твоего тела. Хорошо еще, что ты можешь ее контролировать.

— Камилли! — вновь воскликнула она, и он замолчал.

Он оставил ее нагую на берегу, а через несколько минут вернулся и затянул ее в воду.

— Это ужасно, — прохрипела она.

— Нет, Назефри, это всего лишь испытание, которое тебе придется пройти вместе со мной.

— Ты будешь мыть меня всю?

— Да. Сейчас оторву кусок полотенца, потерпи.

Она свободно лежала на поверхности воды, пока он снимал с себя перевязь и отрывал от нее довольно приличный кусок. Затем он намылил эту тряпку и вымыл девушку с головы до ног. И все это время он смотрел ей только в глаза.

Когда все было сделано, он вытащил ее на берег, обтер сухим полотенцем и переодел в чистые штаны и майку, которые нашел в домике. Она больше не плакала, но и сказать ему тоже ничего не могла.

Урджину все далось намного проще. Эста даже ненадолго проснулась, когда он раздевал ее. Она приоткрыла глаза и, абсолютно не соображая, что происходит, закрыла их вновь. Урджин спокойно привел жену в порядок, и в чистой, сухой одежде перенес в дом.

Камилли накормил Назефри одной из консервированных каш, завернул ее в теплое одеяло и уложил на кровать.

— А ты? — спросила она, когда увидела, что он не собирается ложиться рядом.

— Если ночью станет холодно, я лягу к тебе. А пока посплю на полу.

— На полу ты мгновенно замерзнешь и заболеешь. И что тогда? Нас всех будет купать Урджин?

— Мыть Камилли — это как минимум интересно, — съязвил кузен.

— Здравый смысл? — удивился Камилли. — Назефри, откуда?

— Заткнись и ложись рядом, — приказала она.

Он больше не спорил. Лег на кровать, забрался под ее одеяло и мгновенно отключился.

Ночью Урджин не смог заснуть. Вокруг действительно стало холодно и тепло Эсты согревало его куда лучше одеяла, но все равно, избавиться от внутреннего озноба он не мог. Кто? Зачем? Почему? А главное, что делать теперь? Он не знал ответов, и это еще сильнее раздражало его. Эста зашевелилась и что-то пролепетала.

— Малыш?

Она не ответила и зашевелилась вновь.

— Спи, малыш, — нежно шепнул он ей на ухо и, как ни странно, она успокоилась.

Нет, теперь все для него изменилось. Приоритеты неожиданно поменялись местами, и на первом месте оказалась его зазноба, его Эста, его малыш…

Первой утром проснулась Назефри. Ей никогда еще не было так хорошо. Она ощутила свое тело, приятно покоящееся в истоме, и слабость, разливающуюся по нему. Она почувствовала, насколько ей тепло и уютно здесь, в этом тесном пространстве, в котором она оказалась.

Назефри улыбнулась этим ощущениям. Не открывая глаз, она прислушалась к себе. Теплое дыхание едва заметно касалось ее кожи в ямочке за ушком. Теплота струилась вдоль всего позвоночника, скапливаясь где-то в низу живота. И пульсация его жизненной энергии вторгалась в ее пространство, излучая все самые приятные эмоции, на которые был способен человек.

Назефри открыла глаза. Камилли лежал за ее спиной, плотно прижавшись к ней всем своим телом, перекинув больную руку над головой, а здоровой обнимая ее. Как так получилось, что их ноги сплелись во сне? Она не могла понять, где заканчивается она и начинается он. Она не шевелилась, не в состоянии нарушить тот хрупкий мир, который они создали во сне, сами того не подозревая. Назефри прикрыла глаза и еще долго слушала его мерное дыхание возле своего ушка.

— Тебе не холодно? — вдруг спросил тихий низкий голос, едва очнувшийся ото сна.

— Нет, — коротко прошептала она.

— Хорошо, — выдохнул он.

Камилли медленно оторвался от нее, и Назефри едва не закричала от холода, в котором он оставил ее одну. Приличия? Правила? Ей было наплевать на них. Она хотела одного: чтобы этот мужчина вернулся к ней. Это было больше, чем желание, это была потребность.

Камилли сел на кровати и долго массировал сломанную левую руку, покоящуюся на перевязи.

— Болит? — спросила она из-за спины.

— Немного. Сейчас пройдет. — А ты как себя чувствуешь?

— Я чувствую свое тело, и даже могу управлять им, но у меня нет сил подняться.

Камилли искренне улыбнулся.

— Ничего. Потерпи немного. Возможно, завтра ты сможешь это сделать.

Назефри глубоко вздохнула.

— Что мы будем делать, Камилли? Наверняка нас уже ищут. Как Стефан и Сафелия будут объяснять все произошедшее?

— Думаю, недели две у нас есть. Раньше этого срока Фуиджи не кинется нас искать, а на Олмании и так хлопот полно с болезнью Науба и прибытием комиссии по расследованию. Стефан нас не подведет, я в этом уверен.

Мысли Назефри закрутились в голове, и неожиданная идея выскользнула из общего потока:

— Камилли! Нам необходимо связаться с Аликеном! Он поможет. Это наш шанс.

— Но пока Вы с Эстой не поправитесь, мы не сможем отсюда уйти.

— Не важно. Главное — это последовательность наших действий. Нам с Эстой в поселения лучше не заходить. Сам понимаешь, добром это не кончится. Но вы с Урджином вполне можете сойти за заблудившихся. Попросите допустить вас к информационной сети и оставите сообщение для Аликена. Эста знает пороли и кодировки. Конечно же — это и есть наш шанс!

— У тебя голова работает, как часы, даже в таком состоянии.

— Это комплемент? — улыбнулась Назефри.

— Самый, что ни на есть.

— Тогда спасибо!

— Назефри? — позвал Камилли.

— Да.

— Прости меня за те слова, что я тогда сказал. Глупо все это и неправильно.

Она молчала.

— Назефри?

— Я простила, Камилли. Не стоит тебе вспоминать об этом.

— О чем Вы там шепчитесь? — послышался хриплый голос Урджина.

— С добрым утром, кузен, — засмеялся Камилли. — Пока ты спал, Назефри придумала, как нам из этой переделки выбраться…

Все ужинали, когда вдруг Эста резко поднялась в постели и села, оглядываться по сторонам.