Они сели в коляску и поехали по проселочной дороге.

— Ваши мысли где-то далеко, моя дорогая. Вас что-то гнетет.

— Я беспокоюсь о Чарлзе, — вздохнула Маргерит. — Мы с ним давние друзья.

— Я это знаю. — Эмми покрутила ручку своего зонтика. — Но с некоторых пор мне известно, что Чарлз питает к вам чувства более глубокие, чем дружба. — Она замолчала и, когда Маргерит не возразила, продолжила: — Не то чтобы он говорил мне об этом, но я видела сама. Он никого не замечает, кроме вас. Если мне будет позволено, то я скажу, что надеялась, что и вы поглядываете на него.

— Не знаю. Я… мне очень нравится Чарлз, но…

— Ничего больше не говорите! Вы имеете право сделать более выгодную партию, но я так надеялась…

— Меня не интересует состояние дел Чарлза, — с жаром возразила Маргерит. — Он не только друг, но и человек, который стал мне дорог.

— Вы уверены? — вопросительно подняла седые брови Эмми. — Я каждый день молю об этом Бога.

— Слишком рано говорить, но я узнала, что у Чарлза много… скрытых талантов.

— Он выдающийся человек. — Под его красивой внешностью скрывается острый ум. Чувства его глубоки, и он внимателен к людям. Арендаторы смотрят на него как на бога. Он заботится о них больше, чем о себе.

— Не надо перечислять его достоинства, — засмеялась Маргерит. — Я их знаю…

— Вот мы и приехали, — перебила ее Эмми, когда коляска повернула на посыпанную гравием дорогу, ведущую к Мидоу, и миновала тополиную рощу. Старый особняк был окружен зеленью. Лужайки переходили в невысокие холмы, образуя между ними долины. В одной из них сверкал на солнце пруд, по которому в величественном молчании плавали лебеди. Вокруг каменного дома росли старые деревья и цветы, дремлющие в лучах солнца. Единственными занятыми делом существами, как заметила Маргерит, были пчелы.

Кучер остановился перед парадным входом. Три ступени вели к небольшому портику с белыми колоннами. Не было видно ни одного лакея. Маргерит помогла сойти на землю сначала старой даме, а затем толстому мопсу. Джорджи в знак благодарности обслюнявил ей руку. Когда они все вместе подошли к двери, появился Боттомли, дворецкий.

— А вот и ты, Боттомли. Как хозяин? — спросила Эмми и поспешила, насколько ей позволяли короткие ножки, в холл с мраморным полом, резными дубовыми панелями на стенах, на которых висели мрачные портреты предков и средневековое оружие.

— Ему лучше, мисс Уэттерби. Сейчас он ест бульон. По-моему, он не очень доволен своим положением.

Эмми всплеснула руками:

— Он ненавидит бульон!

Маргерит последовала за Эмми наверх. Ее сердце было готово вырваться из груди при мысли, что она снова увидит Чарлза. Что он сделает? Обрадуется ее приходу или холодно отошлет ее, так же как она поступила с ним? Может быть, ей не следовало приезжать? Может быть, все это страшная ошибка?

Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, но это не помогло. В коридоре она увидела резной инкрустированный столик в причудливом стиле прошлого века, диван в полосатом шелковом чехле, длинный потертый восточный ковер. Далеко не роскошь, подумала она, но со вкусом. Она даже не помнила, когда последний раз была в Мортимере-Мидоу. Это было задолго до ее замужества, когда Чарлз еще учился в Оксфорде.

Эмми остановилась перед дверью в конце коридора.

— Его комнаты. У него кто-то есть. — Она, нисколько не смущаясь, приложила ухо к двери. — Похоже, это Ник.

Она постучала, и Маргерит подумала, что ей легче провалиться сквозь землю, чем снова увидеть Чарлза.

— Может быть, мне подождать…

— Раз уж вы здесь, для него лучшим лекарством будет увидеть вас, — торопливо заверила ее Эмми, схватив за руку. Маргерит показалось, что Эмми продумала эту сцену еще до приезда в Леннокс-Хаус.

Дверь открыл Ник, его лицо просветлело при виде гостей.

— Эмми, Маргерит и… милый Джорджи. Чарлз плакал целый час, скучая по этому забавному мопсику, — засмеялся он. — Жить без него не может.

— Ты не обманешь меня, Ник. Ты уже приложился к бутылке, — сурово изрекла Эмми, принюхиваясь.

Ник изобразил на своем лице изумление.

— К бутылке, мадам? Это неправда. У меня на плечах совершенно ясная голова.

— Как бы там ни было, ты не должен смеяться над моим дорогим Джорджи. У него нежная душа, и он очень любит Чарлза.

— В это я искренне верю, я несколько раз испытал проявления его любви на себе — я имею в виду Джорджи.

— Довольно, Ник!

И в сопровождении Джорджи Эмми направилась в спальню. Мопс первым протиснулся в дверь.

— Как наш больной?

— Лучше, но настроение у него ужасное, — вздохнул Ник, пропуская их вперед. — Или он злится из-за боли, или случилось что-то еще. — Он подозрительно покосился на Маргерит. — Может быть, вы сделали или сказали что-нибудь, что могло привести его в такое дурное расположение духа?

— Не надо меня обвинять! — воскликнула Маргерит. — Я не била его палками и не забрасывала камнями.

— Но кто-то же сделал это! Чарлз говорит, что видел чью-то фигуру, а затем потерял сознание. Засада, — тихо, чтобы не слышала Эмили, прошептал Ник.

Маргерит прижала руку к горлу, стараясь скрыть страх.

— Это могли быть контрабандисты или другие разбойники.

— В вашей роще?

— Разбойники ходят где хотят. Мне неизвестны их планы.

В воображении Маргерит возникло бледное лицо Монтегю Ренни, и у нее возникло дурное предчувствие, что именно Ренни и подкарауливал Чарлза. Но если это так, то какова причина? Ответ ясен: Ренни сам хотел заполучить ее, он уже несколько раз говорил об этом.

Вспомнив его угрозы, она еще острее почувствовала свою вину и пожалела, что не может вернуть вчерашний день. Если бы Чарлз не пришел к ней в дом, на него бы не напали. Если бы он ушел раньше, если бы она ласково поговорила с ним…

— Ему повезло, что, когда его ударили, у него на голове была шляпа, иначе он мог быть уже мертв.

Маргерит сжалась, словно ударили ее. Если бы он умер, это была бы ее вина. Она и сейчас чувствовала себя виноватой, но у нее появилась возможность помириться с Чарлзом.

Она смотрела, как Эмми входила в спальню. Ей навстречу вышел со страдальческим выражением лица камердинер с бульонной чашкой в руках. Маргерит услышала раздраженный голос Чарлза и смело шагнула через порог. Она была так уверена, что он захочет увидеть ее, что с улыбкой вошла в спальню и весело поздоровалась с ним.

Чарлз, с повязкой на голове, сидел на постели, откинувшись на подушки. Он осунулся и был бледен. Его лицо застыло, когда он увидел ее. Эмми уже подошла к постели, но, увидев выражение его лица, сказала:

— Я пойду проверю, как повар готовит для тебя обед. — Чуть заметно улыбнувшись Маргерит, она поспешно вышла из комнаты. Маргерит пожалела, что Эмми не осталась, чтобы поддержать ее.