объясняет неточность первого выстрела. Однако сбежать этому господину тоже не удалось, хоть убийце и пришлось подходить добивать раненого. Это я к тому, что стрелок, при чём замечу, хороший стрелок, скорее всего был один. Но рост имел невысокий либо стрелял с колена. Иначе высокий рост гвоздя позволил бы без проволОчки пристрелить в затылок и его.

— Звучит логично, — согласился я. — Сейчас гляну, насколько вы всё правильно представили.

Шарап Володович не ошибся. Гвоздь действительно успел услышать щелчки выстрелов и понять, что дело дрянь. Что дружки валятся замертво и надо уносить ноги. Я почувствовал его испуг и растерянность, длившуюся, правда, лишь мгновение.

Гвоздь не видел, кто и откуда по ним стреляет, и рванул влево, в ближайший проулок. Не успел — в шею с хрустом вонзился дротик.

Ещё несколько шагов, уже по инерции, и гоблин повалился на землю.

Да, к радости моей, он всё ещё был жив и лежал, свернув голову набок, когда в поле зрения появились ноги осторожно подходящего стрелка. Правое колено слегка испачкано, Холмов как всегда оказался прав.

Гвоздь не пытался ни отползти, ни даже просто отстраниться. Руки-ноги не слушались. Он лишь чуть приподнял голову, желая рассмотреть стрелка. Но и в этом не преуспел. Взгляд гоблина успел добрался лишь до пояса убийцы, после чего правый глаз взорвало и выплеснуло вонзившимся в него дротиком.

Что ж, спасибо и за это.

— На счёт стрелка вы угадали, — порадовал я инспектора результатами контакта, недовольно кривясь и до мелькающих звёздочек натирая глаз, жестоко распираемый «фантомной» болью. — Стрелок был не очень высокого роста, но стрелял всё же с колена.

— Хотите сказать, что он был ниже нас, но выше гоблинов? — задумчиво поднял одну бровь инспектор.

— Именно. Только не он, а она. Хоть я и успел рассмотреть только ноги убийцы, но этого вполне хватило. Это были женские ноги. Даже не так. Чудесные стройные женские ножки в сапогах для верховой езды.

Глава 17

— С чего ты взял, что это именно Мелисса? — с сомнением глянул на меня Тимон, после того, как я ещё и ему рассказал всё, что смог увидеть. — Фигура-то у неё один в один, как у Елизаветы. А вдруг, ошибаешься.

— Ты же помнишь, — уверенно замотал я головой, — барышни в тот вечер, пока нас не было, поехали кататься на лошадях. Елизавета осталась у какого-то там учителя музыки, а Мелиссу носило, неизвестно где. Но к Миассову она приехала уже после нас. Зуб даю, она сама надоумила подружку отправиться в город, чтобы остаться одной. Не уверен, что нападение на нас она организовала, но Аляпкина банда Мясника наверняка по её указке упокоила. Ну а поскольку Мелисса знала про мои способности и предполагала, что мы сможем вычислить убийц Аляпкина, сама же и подчистила концы, расстреляв гоблинов. И ведь после всего этого, ладно хоть не в ту же ночь, ко мне в кровать заявилась. Видать, пронюхать хотела, не выяснил ли я что-нибудь про неё. Мата Хари ушастая.

— Ишь ты какой, — скорчил псевдо-кислую рожу орк, — едва девушку заподозрил в неладном, и тут же давай её харей ушастой обзывать. Ай-я-яй! Ты ведь точно не знаешь, была ли Елизавета у того учителя. Может, придумала всё, а ты вместо неё на бедную девушку наговариваешь.

— Ага, бедная! — возмутился я. — Замочила несколько гоблинов и глазом не моргнула. Одного ещё и добить сходила. Нет, фигуры у них с Елизаветой и впрямь, как под копирку рисованы. Но только Мелиса всё же пожилистее будет, поспортивнее и, главное, попродуманнее. А Елизавета попроще да побесхитростнее. Эдакая деревенская душечка, только о столичной светской жизни и мечтающая. У неё же все разговоры к тому сводятся.

— Ну, тут тебе виднее, — радостно осклабился орк, — ты их обеих досконально изучил. Опытным, так сказать, путём. А теперь ещё и узнал, что одна из них матёрая душегубка.

— Я бы не исключал возможности того, — задумчиво выдал Холмов, — что в деле могут быть замешаны обе барышни.

— И обеих наш герой-любовник оприходовал, — Тимон вмазал мне ладонью по спине. — Как говорится, наш пострел везде поспел.

— Да хватит тебе! — возмутился я. — Не виноват я, они сами пришли! Я и так в шоке. Прикинь, она их одного за другим, как в тире. Бац-бац-бац, с одного выстрела. А потом ещё и Гвоздю в глаз. Нет, не верю я, что это Елизавета. Хотя, Шарап Володович, вы правы, сговориться они могли. Или эльфийка подругу втёмную использует. Не удивлюсь, если она крутит Елизаветой, как хочет. В общем, придётся с обеими ухо востро держать.

— Что ж, — глянул инспектор на часы, — раз уж мы и так здесь, подле жандармерии, самое время начать приводить в действие ваш план, Владислав Сергеевич. Я, пожалуй, зайду к околоточному надзирателю, стребую с него костюмы, что от тех агентов тайной службы остались. Подберу парочку нам с вами наиболее подходящих. Да таких, чтоб без дырок заметных были. Ну а как наряды сменим, так и выдвигаться будем, чтобы успеть опять от лишних глаз отделаться.

Только мы с Шарапом Володовичем переоделись, прибежал дежурный по околотку:

— Ваши благородия, тут депеша касательно вас поступила. Его сиятельство граф Миассов за вас беспокоиться изволит и требует вас к себе с подробным докладом об утреннем расследовании.

— Прямо-таки требует? — удивился я.

— Изъявляет желание, — немного замявшись, поправился жандарм. И добавил, чуть подумав: — Коему решительно нежелательно перечить.

— М-да, — вздохнул я, — это несколько меняет наши планы. Придётся заехать к Зигмунду Поликарповичу, но только ненадолго. Пойдёмте, Шарап Володович, поспешим.

Орк, так и дожидавшийся нас на улице, моё беспокойство не разделил.

— Ну и ладно, — вполне себе довольно заявил он, — зато пообедаем нормально. А то от этих пирожков только аппетит разгулялся.

— Да ты же почти половину корзины слопал! — возмутился я такой его обжористостью.

— И что с того? — Тимон пожал плечами. — Корзинка ж маленькая. Вам может и хватает таких крох, а мне всего на пол укуса. Для разминки разве что.

— Ладно, пообедаем, — не стал я дальше спорить с этим проглотом. — Только, чур, не засиживаться. Быстренько наедаешься, пока я графу про дело рассказываю, и мы валим.

Переодеваться обратно