Выпроводив ее, Перес минут десять ходил по кабинету из угла в угол, не в силах успокоиться и вернуться к работе. Поняв, что успокоиться своими силами у него не получится, кликнул жену и потребовал подать в кабинет чарку[100] водки.

Неторопливо откушав первый шкалик, он перестал ходить и уселся за стол. Но настроения на работу все равно не было. Тогда он налил второй и выпил его залпом. Отпустило.

Но только он собрался вернуться к работе, как доложили, что его желает видеть Гольдберг.

– Угадай, кто сегодня зашел ко мне в гости? – начал Ян, едва войдя в кабинет. – Вот ни за что не угадаешь, спорим?

– Воронцов? Тот, который наших девочек от бандитов спас? – спокойным и даже несколько усталым голосом уточнил Полтора жида. Причем Ян был готов поклясться, что вопросительных интонаций в голосе партнера почти не было.

– Точно! – пораженно подтвердил Гольдберг. – Но как?!

– Софочка его сегодня видела! – пояснил Рабинович, жестом руки давая понять, что более тут говорить не о чем, уточнил: – Так он все-таки жив?

– Именно! Я его об этом же спрашивал! Там путаница возникла. С Суворовым он действительно дружил, на Крите воевал… И Суворов на самом деле погиб. А Воронцов в последнем бою только ранен был. И потом лечился в Одессе. А там и подданства попросил, так что теперь он тут. Я тебе больше скажу, Перес, он с тем самым «Обществом содействия прогрессу и гуманности» тесно связан!

Полтора жида только досадливо дернул бровью! Естественно, связан! Еще бы! Ему ли, Рабиновичу, этого не понимать. Не о том сейчас стоит говорить.

– Но в дело ко мне он идти не захотел. Сказал, что свое собственное затеял.

Одесса, 1 (13) июня 1897 года, воскресенье, вечер

Хотя я провел без сна почти сутки, да и до того регулярно недосыпал, вечером все же пошел не отсыпаться, а работать. Когда руки заняты, то и мысли в голове не так кипят. Попеременно то подавая в аппарат воду, то откачивая взвесь гашеной извести багерным насосом[101], освободил аппарат. Потом несколько раз промыл его, сливая раствор все в тот же бак для гашеной извести, потом высушил аппарат теплым воздухом.

А про себя все это время суммировал услышанное от Яна Гольдберга.

Во-первых, преследование против меня прекращено. Ни полиция, ни Мэйсоны более не имеют к Юрию Воронцову никаких претензий. Те подробности, которые изложил Гольдберг, не оставляли в этом никаких сомнений. Во-вторых, партнерство «Джонсон и Воронцов» прекратило свое существование. Патент продан, а система перевязочных пунктов, использовавшаяся для сбыта лекарств, была преобразована в сеть аптек партнерства «Джонсон и Джонсон»[102]. Ну, да кто бы сомневался. Участие «цветных» в работе этой самой сети перевязочных пунктов сильно давило на Теда Джонсона. И соглашался он только благодаря моему постоянному воздействию. Как только я исчез, он передумал.

В-третьих, с учетом денег, вырученных от продажи патента, компенсации, выплаченной Элайей Мэйсоном, и процентов, набежавших за использование моих денег, мне причиталось двадцать тысяч долларов и еще две с половиной сотни. В-четвертых же, Ян Гольдберг в знак благодарности за все, сделанное мной для его семьи, готов перевести эти деньги сюда и обменять их на рубли без всяких комиссионных, так что мой ресурс вырос на тридцать шесть с половиной тысяч рублей.

Пятым было то, что Гольдберг звал меня к себе на работу. Дескать, в Америке обо мне легенды рассказывают, и потому он готов платить мне по сотне долларов в неделю, совершенно сказочные деньги для современной России. Тут даже генералам и министрам платили меньше![103]

Но, и это в-шестых, самое удивительное то, что работа эта была связана с электричеством и электромобилями. Фред Морган оказался толковым учеником. Украденный, вернее, теперь, после выплаты компенсации, правильно будет сказать выкупленный, у меня патент и подсмотренную у нас с Тедом Джонсоном схему франчайзинга он использовал настолько лихо, что просто зависть брала! Всего за полгода его «Электрический Клуб» и смежные с ним компании охватили большую часть Штатов и начали расползаться по миру. И, как хвастался мне Ян Гольдберг, невероятно гордый тем, что он стал генеральным представителем этой структуры в России, суммарный оборот Клуба и смежных структур должен был вот-вот перевалить десяток миллионов долларов.

Лихо! Ведь действительно, не прошло еще и года. И отсюда следовало в-седьмых. А именно, что хоть полиция и Мэйсоны претензии сняли, стоит подумать, разумно ли возвращаться в Штаты. Фредди – человек злопамятный и беспринципный. Да и противник, как оказалось, опасный.

Восьмым же было то, что Ян, оказывается, был зван на заседание любителей фантастики в этот четверг. Так что мы все равно бы встретились. Но Ян рад тому, что это произошло раньше. И оба они, Ян и Сара, звали меня регулярно, по воскресеньям, обедать у них.

И последнее. То, из-за чего гудела голова и пропал сон. Оказывается, Ян с Сарочкой только вчера были в гостях в соседнем подъезде моего дома. У мадемуазель Ухтомской Натальи Дмитриевны, наследницы древнего рода Ухтомских. И, как оказалось, доверенного лица Елизаветы Андреевны Воронцовой-Дашковой. Гольдберги и про семью Воронцовых-Дашковых мне немало рассказали. Про их давнюю и тесную дружбу с прошлым и нынешним императорами. Так что девушку эту Ян собирался всячески обхаживать. Узнав, что она обожает творчество мсье Верна, Ян зазвал ее на четверговую встречу. И теперь просил меня произвести благоприятное впечатление. Заинтересовать и зацепить.

А я, слушая описание, вдруг понял, что та девушка, зацепившая меня утром, и есть это «доверенное лицо дамы, близкой к императорской семье».

«М-да-а-а, господин Воронцов! Вы, как обычно, не мелочитесь! – только и смог сказать я сам себе. – И если замахиваетесь, то на самый верх!»

Нет, ну в самом деле! Был я в Штатах нищим гастарбайтером – влюбился в единственную дочку и наследницу главы строительного треста[104]. А сейчас и вовсе! «Любить – так королеву!»

И оно мне надо, скажите?

«Надо! – ответил я сам себе. – Отступать я не готов!»

Ну а пока, раз я все равно аппарат разгрузил, не будем терять время. Правда, спать хочется зверски… Ну ничего, на том свете отоспимся! А тут я такие задачки ставлю, что и работать надо побыстрее, не теряя время попусту.

– Степан, иди сюда! Покажу, как из гашеной извести обратно известку получать. Смотри, берем известковое молоко, черпаем из бака вот этой мерной емкостью и растворяем в этом баке. Только осторожнее, оно едкое, ожог может быть! Надо резиновые перчатки надевать, резиновые сапоги, фартук и очки, как я… А потом…

Одесса, 5 (17) июня 1897 года, четверг, вечер

– Итак, господа и дамы, позвольте от вашего имени поблагодарить Юрия Анатольевича за прекрасный доклад! – Голос Гаевского, которого я попросил вести это заседание, разнесся по всей каминной зале и перекрыл шум, неизбежно возникающий, когда два с половиной десятка человек собираются в не слишком большом помещении. – Проделанный им разбор ошибок, допущенных мсье Верном в своих романах «Из пушки на Луну» и «Вокруг Луны», был весьма любопытен, отличался редкой глубиной и одновременно – широким охватом самых различных областей знаний. Господин Воронцов показал нам, что даже такой авторитет в вопросах прогресса, как мсье Верн, не застрахован от ошибок. А теперь согласно нашему регламенту переходим к вопросам. Желает ли кто-нибудь задать докладчику дополнительные вопросы?