– Дотронься до меня, детка, почувствуй, как я хочу тебя.

И он ловко направил вниз ее замешкавшуюся руку и застонал от наслаждения, почувствовав ее прикосновение. Мгновенно воспламенившись, он проник языком в сладостную мягкость ее рта, гладил ее бедра, и Кэтрин потрясло нетерпеливое желание вновь принадлежать ему. Она выгнулась дугой, и он, видя ее готовность отдаться, тут же нежно проник в нее.

На этот раз его движения были осторожны и медленны, он наслаждался прелестью ее тела, а Кэтрин тоже начала двигаться вместе с ним. Он осыпал поцелуями ее рот, глаза, уши. Повинуясь охватившему ее чувству, она цепко обхватила его спину, извиваясь, встречая своим движением каждое его движение, и наконец долгожданное наслаждение затопило ее.

Кэтрин была ошеломлена своим порывом. Он заставил ее отвечать на ласки, дал ей самое большое наслаждение, которое может дать мужчина, и благодаря ему она ощутила власть и притягательность своего тела. Он не спешил покинуть ее, как будто не чувствовал усталости, желание не оставило его, он нежно касался ее лба, носа, потом осторожно поцеловал.

И тут Кэтрин увидела у него золотой браслет, но так как все события этой ночи казались нереальными, она не спросила ни об этом браслете, ни о том, как он узнал, что она будет в таборе на свадьбе. В этот момент ей показалось естественным, что странный молодой человек, так неожиданно вторгшийся в ее жизнь и лишивший ее девственности, носит такое варварское старинное украшение. Оно было частью самого Джейсона и совсем не удивило ее.

Наконец с видимым сожалением он лег рядом, но не хотел отпускать ее, положив одну руку ей на бедро, потом поцеловал ее в голову и сказал:

– Хм… малышка, я могу все бросить ради тебя. Хорошо, пожалуй, что я не встретил тебя раньше.

У Кэтрин слипались глаза: утомленная необычными ласками, взрывом собственных эмоций, она прильнула к нему. Почувствовав, как его грудь затряслась от негромкого смеха, отодвинулась. Сейчас ее не было на этой земле. Безумно хотелось только одного – спать! Беспокойство придет к ней позже. Много позже!

Джейсон проснулся как от толчка. В комнате было еще темно, но чувствовалось, что рассвет близится. Какое-то мгновение он лежал, не понимая, что его разбудило. Кажется, это был запах зажженной свечи?! И через секунду обнаружил, что маленькая цыганка уже не прижимается к его плечу – ее вообще нет в постели! Чуткий слух его уловил какие-то слабые звуки; словно кто-то незнакомый с обстановкой комнаты движется на ощупь в чернильной темноте. Джейсон нахмурился.

– Тамара, вернись ко мне, – крикнул он. Ответом было молчание. Минуты тянулись, как годы, оба оставались неподвижны; Тамара застыла около двери, чувствуя бешеные толчки и удары сердца. Вдруг Джейсон выругался, вскочил с постели и зажег ближайшую свечу. Кэтрин с криком бросилась к двери, пытаясь вырваться на свободу.

Но она не знала Джейсона, не знала о недоверии, которое он питал к хозяину гостиницы, и была слишком сонной, чтобы заметить, что ночью он не только запер дверь, но и приставил к ней тяжелое кресло.

Оглядываясь на Джейсона, отчаянным усилием она оттащила кресло и стала протискиваться к двери. Но страх делал ее неловкой, и, когда онемевшими пальцами она схватила ключ, Джейсон уже настиг ее. Он вскочил с постели, как был, без одежды, только на руке у него тускло поблескивал золотой браслет. От ужаса она уронила на пол ключ – ударившись о деревянный пол, он упал с тяжелым металлическим стуком. Понимая, что убежать не удалось, она повернулась к Джейсону, гордо вскинув голову и с вызовом сверкая фиалковыми глазами. Она была в его нанковых брюках, подвернутых внизу несколько раз, белой рубашке, в которой утонула, и коричневом шелковом жилете, достающем ей до колен. Ноги были босы, черные волосы в хаотическом беспорядке обрамляли белое лицо. Она напоминала зверька, загнанного в угол.

Джейсон, не замечая собственной наготы, стоял перед ней, наслаждаясь экзотическим видом Кэтрин. Насмотревшись, он поставил свечу и, не обращая внимания на Кэтрин, подбросил несколько поленьев в камин на красноватые угли. Потом неторопливо уселся в кресло.

Кэтрин, смущенная его наготой, старательно отводила глаза. Когда он, прищурив глаза, заговорил, девушка нервно вздрогнула.

– Куда ты собралась? Она вспыхнула от справедливого негодования.

– Ты не имеешь права задавать такие вопросы. Я ухожу, а куда – не твое дело. И если ты не выпустишь меня сейчас же, я закричу и подниму на ноги всю гостиницу!

Она знала, что никогда не сделает этого, но надеялась, что угроза поможет.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Джейсон безразлично пожал плечами и встал. С надменным видом подойдя к двери, он отшвырнул кресло, отпер ее и отступил в сторону, сделав презрительный знак, что она может убираться.

Озадаченная, не веря, что он так легко уступил, она пошла к двери. Едва она повернулась к нему спиной, как он прыгнул – прыжок этот напоминал прыжок хищного зверя. Одной рукой закрыв ей рот, другой – обхватив за талию, поднял, как перышко, прижал к груди. Она колотила пятками по его ногам, пытаясь отодрать его руки, но он спокойно прошел с ней в спальню и бросил на кровать.

Она успела сердито вскрикнуть, но это было все, что ей удалось сделать. Оторвав кусок шнура от занавесей балдахина и вдавив ее лицом в перину, он поймал и связал за спиной ее руки. Кэтрин пыталась поднять голову, но он ее быстро утихомирил. Кэтрин почувствовала, что задыхается, потом услышала, как он прорычал:

– Ты будешь здесь столько, сколько я захочу. Вот когда мне надоешь, я сам скажу об этом. А сейчас ты останешься, потому что я так хочу!

Перевернув ее на спину и сев на нее верхом, он вытряхнул подушку, скомкал наволочку и сделал кляп. Протестовать и браниться она уже не могла, но по тому, как покраснели от гнева ее глаза, можно было догадаться, что бы он сейчас услышал. Тяжело дыша, Джейсон встал с постели и взял в руки нож с длинным лезвием, который всегда держал неподалеку от себя. Вернулся к ней, и Кэтрин впервые почувствовала, что ее жизнь в опасности. Зло прищурив глаза и придав лицу свирепое выражение, отрезал еще кусок шнура, который удерживал занавеси, и вдруг начал методически кусок за куском, срезать с нее одежду. Она застыла от страха, ожидая, что лезвие вот-вот воткнется в нее.

Но убивать ее он явно не хотел. Когда он закончил кромсать одежду и на ней не осталось уже ни кусочка, Джейсон связал шнуром ее ноги у лодыжек, а для верности еще привязал их к кровати. Любуясь своей работой, присел рядом, усмехаясь, глянул в ее полыхающие гневом глаза и с сожалением сказал:

– Не хотел связывать тебе ноги, дорогая, но так, пожалуй, к лучшему. Иначе я снова займусь с тобой любовью и опоздаю на дуэль с Клайвом.

Его слова так поразили ее, что гнев из глаз тут же исчез. Впрочем, он не заметил этого, а зевнув, стал одеваться, и теперь она смотрела, как он движется по комнате, собираясь уходить. Джейсон был почти готов, когда на лестнице послышались голоса. Он накинул на Кэтрин покрывало, оставив открытыми только глаза и спутанные черные волосы, и, уже не обращая на нее внимания, вышел из комнаты.