Впрочем, ладно бы только мастерство… больше удивляет то, с какой легкостью Диего воспринимает любые новшества. Он слишком быстро разобрался с управлением паровиком. Для парня, который впервые оказался на пассажирском сидении всего несколько дней назад, он удивительно быстро разобрался не только с управлением, но и подготовкой к движению, каковая в паровиках не сильно проще, чем в паровозах. Хотя, ладно, Диего ведь как-то упоминал, что его отец был инженером. Но это никак не объясняет случай с пулеметом. Вот кто ему подсказал такой способ его использовать? Рубио было даже обидно, что это не он, опытный военный, догадался поставить его на фланге. На поверхности ведь идея лежала! А все привычка относить пулеметы к артиллерии. Рубио тогда уже прощался с жизнью — и считал, что финал будет неплох. Думал, по крайней мере заставить Чистых запомнить их маленькую компанию. Думал, будет здорово, если они станут проклинать их имена в своих проповедях. Однако вышло гораздо, гораздо лучше — они ведь выжили. Именно в то утро Мануэль вдруг поймал себя на том, что снова надеется.

— Живые! — голос сорвался от волнения — очень уж я рад был, что напарники нашлись, и что помирать прямо сейчас, похоже, не придется. — Но нужна помощь.

В проеме появилась физиономия старика, тут же исчезла, и на смену появились толедцы. Мариуса подхватили на руки и потащили, я побрел следом.

— Ну, я вижу, что миссия увенчалась успехом, — усмехнулся Рубио. — Дай угадаю — вы ввязались в драку, превозмогли нечеловеческими усилиями, и уже готовы были помереть, как появились мы?

— Угу, примерно так все и было, — буркнул я. — Ты прямо угадал все в точности.

— Что ты, что ты, — засмеялся старик. — Угадывают только всякие юные недоумки вроде тебя. А я заранее знал, что так будет.

— Мы там трофеи оставили, — я махнул рукой, не собираясь вступать в перепалку. — И давайте убираться за реку. Здесь как-то неуютно.

Я немного опасался, что за рекой нас тоже встретят стрельбой. Во-первых, уже совсем стемнело, во-вторых, на нас с Мариусом по-прежнему синие мундиры. Правда, на Мариусе только верхняя часть — штаны с него стянули, чтобы перевязать ногу, и пока так и оставили. Перевязывали на ходу и не очень качественно — старик резонно заметил, что если задержаться и лечить парня как положено, нас тут всех и положат.

Опасения оказались напрасными — нас не только не обстреляли, но, наоборот, вполне вежливо поприветствовали. Как только мы переехали через мост, навстречу вышел незнакомец, помахивая привязанной к стволу древней винтовки белой тряпкой, которая, видимо, означала приглашение к переговорам. Дождавшись, когда паровой агрегат остановится, переговорщик подошел поближе, заглянул в салон.

— Это вы на том берегу жандармов положили?

— Мы, — кивнул я. — И еще десяток чистых.

Не то, чтобы я хвастался, просто скрывать такую информацию было чревато. Если местные повстанцы не имеют особых претензий к церкви, нам с ними не по пути. Да и может статься, что до этого церковь держала нейтралитет, и тогда мы восставшим знатную свинью подложили. О таких вещах лучше сообщать сразу, потому что потом все равно узнают, и могут ударить в спину.

Парламентер, кажется, понял мои мотивы:

— Vim vi repellĕre licet[37]. Среди наших товарищей много сбежавших из лагерей. В тех лагерях язычников убивали. Всех. И женщин, и стариков, и детей. Так что новость радостная. Эти твари нас пока не задавили, потому что волнения по всей стране начались. Пусть их будет немного поменьше, когда до нас руки дойдут.

— Знаю, мы тоже из таких, — кивнул я.

— О, интересно. Издалека?

— Лагерь был неподалеку от Лурда. Это…

— Я знаю, где это, — перебил меня парламентер. — Далеко вы забрались. Много там было народу?

— Тысяч пятьдесят, судя по спискам. Язычников.

— Понятно. Поровну распределяют. Мы знаем уже о восьми таких лагерях. Ладно, новостями можно и потом поделиться. Вы ж не мимо проезжали? К нам присоединитесь?

— Нет, не мимо, — мотнул я головой. Но для начала хотелось бы что-нибудь и про вас узнать. А то вдруг характерами не сойдемся.

— Это само собой, — кивнул собеседник. У нас тут тоже свои правила есть, которые нарушать не желательно. Тогда давайте, запускайте свою повозку, — он вскочил на подножку. — Буду дорогу показывать. Только это, вы бы хоть кители поснимали жандармские. Народ сейчас нервный, могут сначала врезать, а потом разбираться. А то и ножом пырнуть.

Старик, я заметил, невесело хмыкнул. Должно быть тоже обратил внимание, что парень не сказал «пристрелить». Вероятно, с боеприпасами и оружием у них правда беда. Ну да это было ясно даже по тому агрегату, который он повесил за спину. Уж не знаю, откуда он откопал такую древность — дульнозарядные винтовки Толедо, названные в честь малой родины наших кузнецов, были сняты с производства уже лет тридцать назад. В свое время их было много, однако сейчас они уже устарели дальше некуда. Одно преимущество — патронов ей не нужно. Сыпанул пороха, затолкал пулю с пыжом, и стреляй себе… два раза в минуту, да.

Пока мы с Мариусом на ходу избавлялись от формы, проводник закончил раздавать указания. Паровик остановился у проходной какого-то, как мне показалось вначале, завода. Территория между корпусами густо уставлена палатками и шалашами, легкий ветерок, доносит неприятный запашок — не удивительно. Отхожих мест на такое количество народа здесь явно недостаточно. А людей многовато. Целые семьи, с детьми и стариками ютятся вокруг палаток, что-то готовят на кострах, сушат одежду. Ближе к центру виднеются одинаковые прямоугольные бараки, по виду напоминающие заводские корпуса, причем совершенно не важно, какого именно завода — они почему-то всегда примерно одинаково выглядят, не зависимо от специфики. Собственно, так показалось не мне одному — веселый хохот Рубио оставался загадкой для всех присутствующих, кроме проводника, пока старик не соизволил пояснить причины веселья:

— Это ж тюряга! Во даете, борцы за свободу! Умора!

— Ну да, забавный каламбур получился, — криво ухмыльнулся проводник. — Только нам не до смеха. Как-то так вышло, что здесь — самое безопасное место. Огорожено хорошо, оборонять легко. Спиры чистых не просочатся. Первые пару дней они кучу народа повыбивыли. Эти твари не сильно разбирались, повстанцы тут или нет. Всех, кто под руку попадался очищали. Да и сейчас еще шалят. Через реку перебраться не сильно сложно, народу грамотного на контроль у нас мало. Под пули монахи идти не хотят, а вот пошастать там, где относительно мирное население обретается, да пожечь их вволю — это они с удовольствием, сволочи. Пока какой-нибудь отряд их выловит, успевают до сотни народу очистить. Успевали — сейчас-то мы уже ученые. Status quo соблюдать получается. Только надолго ли?

У входа на территорию тюрьмы обнаружился вполне приличный пропускной пункт, где нас проинструктировали мрачные, разношерстно вооруженные гражданские. На наши с Мариусом наряды косились неодобрительно, на револьверы с винтовками наоборот — завистливо.